Негодная - Дженни Даунхэм (2016)

Как она до сих пор может быть жива, чувствуя такую адскую боль? Она действительно ощущает ребенка, когда его головка давит на нее, раскрывает, растягивает с такой силой, что мышцы словно бы обожжены огнем. Это должно остановиться. Ей кажется, пламя пожирает ее. Она вытягивает руку, пытаясь сделать хоть что-то и все прекратить, но ее пальцы касаются головы ребенка – и это такой ужас, прикоснуться к еще не рожденному ребенку, что в комнате все замирает. Она дотрагивается до своей дочери – первая в мире, кто это делает. Голова ребенка неровная, сморщенная, как холмистый горный хребет. Волосики мокрые и тонкие, как пух, а макушка мягкая. А она, Мэри, выталкивает дочь наружу, и вот уже у нее между ног можно разглядеть личико. Через мгновение, спустя одну странную, смятенную секунду дочь рождается на свет. Она лежит между ног матери, часто моргая, и весь мир давит на ее плечи. Тогда Мэри понимает самое главное – что должна любить этого малыша. Если я не смогу больше ничего тебе дать, клянусь подарить тебе это.

Пэт возится с горячей водой и полотенцами и говорит:

– Дыши глубоко и больше не тужься!

А Мэри ничего не может поделать. Нет, никакое глубокое дыхание не способно это прекратить.

Понадобилось только три потуги (всего три! – это Пэт сосчитает потом, как будто даже в процессе рождения внебрачного ребенка Мэри повезло) – и вот малыш уже лежит на кровати, скользкий, как скумбрия. Мэри стала матерью.

Она сделала это. Она жива, ребенок тоже, и все трое вместе с Пэт плачут.

– Это от радости, – говорит сестра и смотрит на часы.

Наверное, в то мгновение ей становится страшно, потому что их отец в пабе и скоро вернется домой, так как же они, черт побери, объяснят ему, откуда взялся ребенок?

Глава шестая

– «Шлюха» – с этим словом я была хорошо знакома, – сказала Мэри девочке, подбежавшей к ней. – Но из уст моего отца оно прозвучало так, что мне стало нестерпимо обидно. Можешь себе представить?

– Я бы сказала, что здесь гораздо больше подходит прозвище «Гудини», – ответила девочка, схватив Мэри за руку. Она быстро повела ее обратно, на другую сторону улицы. – Мама с ума сходит.

– У меня были дела.

– Какие дела?

– Мне нужно было кое-куда сходить.

– Если тебе что-то нужно, просто попроси меня. – Девочка быстро вела ее по тротуару. – Скорее, нам надо поспешить.

– Где-то случился пожар?

– Извини, но мама места себе не находит. К тому же ты в ночной рубашке, а это просто убийственно выглядит.

Они поспешно вошли в ворота, прошагали по двору, миновали несколько дверей и зашли в кабину лифта.

Девочка предупредила:

– Если ты не против, я ей не скажу, что ты добралась до главной улицы.

Они вышли из кабины лифта в холл, и Мэри поразил глухой звук, который издали костяшки пальцев девочки, постучавшей в дверь.

Дверь распахнула женщина.

– Слава богу. Где она была?

– У ворот. Недалеко.

Мэри затащили в квартиру. Вешалка, аквариум, гора туфель и ботинок. Дверь за ней захлопнулась. Мир уменьшился.

– В кухню, – сказала женщина и указала дорогу.

Мэри предложили сесть. Девушке предложили выйти.

Женщина села за стол, заваленный бумагами, и сложила пальцы пирамидкой под подбородком.

– Куда ты отправилась?

– Мне было нужно кое-что.

– Что именно?

– Я хотела…

Но все пропало. Было похоже на попытку сжать лучик света в кулаке. Проклятие!

Женщина нахмурилась.

– Я понимаю, находиться под одной крышей нам обеим неудобно, но убегать нельзя. Там дороги и машины. Это опасно. К тому же у моей дочери полно других дел, кроме того, чтобы гоняться за тобой.

Они молча смотрели друг на друга. Мэри не могла понять, чего от нее ждут.

Женщина сказала: