Как хороший человек становится негодяем. Эксперименты о механизмах подчинения. Индивид в сетях общества - Стэнли Милгрэм (2017)

5. Теория заразительности не в состоянии оценить пределы возбуждения и действий в толпе. Учитывая инфекционное распространение эмоций и циркулярную реакцию, с течением времени толпа должна совершать все более и более вопиющие действия и возбуждаться все сильнее и сильнее. Однако норма может содержать и указание на границы допустимых поступков. Во время беспорядков в Лос-Анджелесе в 1965 году мародерство и грабежи были довольно распространены, однако мятежники не посягали на человеческую жизнь без разбора. Если у них и высвобождались бесконтрольно разрушительные импульсы, как гласит версия теории заразительности по Лебону, то вектор разрушения был на удивление целенаправлен, поскольку снайперский огонь был нацелен исключительно в полицию и ей подобные символы охраны правопорядка. Разрушение было строго ограничено, как будто регулировалось четким пониманием пределов дозволенного и перечнем законных мишеней.

6. Теория норм утверждает, что для того, чтобы групповые нормы действовали на человека, нужно, чтобы у него возникало чувство социальной причастности к группе. Поэтому контроль толпы особенно силен среди тех, кто знает друг друга. Теория заразительности по версии Лебона утверждает обратное – что распространению в толпе эмоций и действий способствует анонимность. И снова эти две концепции коллективного поведения вступают в прямую эмпирическую конфронтацию.

Теория порождения норм резко контрастирует с психоаналитическими толкованиями коллективного поведения. Мартин (Martin, 1920), как мы убедились, признавал, что в толпе выражается много нормативных суждений, однако это не причины, а лишь механизмы маскировки, под прикрытием которых могут найти выход подавленные импульсы. Это представление объясняет мнимый парадокс – толпы могут быть одновременно и жестоки, и лицемерны. Напротив, теория порождения норм находит первопричину в том самом материале, который психоанализ считает эпифеноменальным. Теория Тернера гораздо больше склоняется к рационализму.

Как теперь считается, теория порождения норм почти ничего не говорит о содержании норм, возникающих во время коллективных акций, а точнее – о насилии, которое так часто связано с коллективными выступлениями. Почему одни нормы предпочтительнее других, какие импульсы стоят за возникновением норм, которые – что очевидно со всех точек зрения – губительны не только для жертв-чужаков, но и для самих участников толпы?

Теория порождения норм не вполне исключает теорию заразительности. Скорее она ставит иную задачу – не вопрос о том, как распространяется эмоция в толпе, а объяснение, почему собрание отдельных личностей принимает групповой стандарт. То есть мы имеем дело с распространением когнитивного элемента, однако даже когнитивный элемент должен где-то зарождаться, и процесс его распространения остается проблематичным. Теория отрицает однородность чувства и действия, однако задает новую форму однородности – общую веру в стандарт поведения, приемлемый для участников толпы.

Поскольку все это требует эмпирического пересмотра феномена толпы и дает свежее толкование инцидентов с участием толпы, практически все утверждения которого можно проверить эмпирически, теория Тернера заслуживает самого пристального внимания социальных психологов.

Социологический подход Смелсера

Прочие авторы, писавшие о феномене толпы, довольствовались эссеистическими подходами к предмету, однако Смелсер (Smelser, 1963) выдвигает теорию, которая помимо всего прочего имеет систематический характер. То есть его работа в целом основана на относительно небольшом количестве идей, постоянно применяемых на разных уровнях абстракции, и в конце концов строится сложная теоретическая структура. Два основных принципа, из которых соткана теория Смелсера, – это (1) идея прибавочных детерминантов и идея компонентов социального действия.