Любви все возрасты покорны. Для тех, кому за… - Джоан Прайс (2012)

И в 50, и в 60, и в 70 лет мужчины пытаются преодолеть последствия своего воспитания. Они восстают против идеи «я — это мой пенис», которая больше им не служит, — но дело не только в этом. Мужчины, которые готовы развиваться, ощущают потребность перестать воспринимать себя эдаким всегда готовым жеребцом — и открыть новый способ видения себя и мужской сексуальности.

Как стать мужчиной

Неразумное воспитание причиняет вред не только женщинам. Мальчики нашей эпохи росли с представлением о том, «как быть мужчиной», которое было столь же разрушительно. Когда мужчины пишут мне о переживаниях и заботах, они часто предваряют свои текущие соображения экскурсом в собственную историю, чтобы помочь себе объяснить, как ранние влияния связаны с тем, с чем им приходится справляться сейчас. Джед Даймонд — психотерапевт, специализирующийся на проблемах пожилого возраста, особенно у мужчин. Джед изъявил готовность поделиться личной историей, равно как и профессиональными советами по поводу того, как отпустить прежние представления о сексе и отношениях, которые в эту пору жизни оказывают нам «медвежью услугу».

Джед, 66 лет

Я вступил в свои сексуально активные годы в конце 1950-х — начале 60-х годов. Парням говорили, что девушки не очень-то заинтересованы в сексе. Поскольку мы, парни, в нем очень заинтересованы, наша работа — сломить сопротивление девушки и заставить ее исполнять наши желания. Задача парня — совершить попытку и «записать очко на счет». Задача девушки — продолжать отталкивать наши лапы, сохраняя свою «добродетель» в неприкосновенности. Казалось, удовольствие и радость вообще не входят в этот комплект.

Если тебе очень повезло найти девушку, которую удавалось уломать, ты делал все, что мог, чтобы добраться до «первой базы». Если добивался успеха, пытался «урвать вторую». После этого ты уже плохо себе представлял, что делать. Но знал, что положено пытаться — и идти весь этот путь.

Бо́льшая часть моей юношеской сексуальности была потрачена вовсе не на девушек, а на ретушированные картинки из журналов и воображаемые сцены из запретных книг. В моих фантазиях эти воображаемые любовницы делали все то, что настоящие девушки, как я полагал, делать не хотели. Мастурбация стала последовательным средством для выражения моей юношеской сексуальности.

Познакомившись со своей женой и, наконец, занявшись сексом после того, как мы решили пожениться, я вступил в новую фазу сексуальности. Я выяснил, что женщины не только наслаждаются сексом, но и желали бы играть активную роль инициаторов и соучастниц. Это было время сексуальных исследований с реальным человеком — по взаимному согласию.

По мере того как я становился старше, секс менялся. Где-то в середине пятого десятка — в то время, которое я называю «мужской менопаузой», — он стал неловким и растерянным. Мы словно вновь стали стеснительными прыщавыми подростками, напрочь позабыв легкость сексуальной близости и удовольствия. Казалось, мы и поцеловаться не могли, чтобы не мешали носы. Секс проходил под девизом «пан или пропал». Эрекция могла исчезнуть в самый неподходящий момент. И требовала к себе внимания, когда ее меньше всего ожидаешь.

Это был самый стрессовый период нашего брака. Я колебался между искренним желанием к жене и чувством, что мне нужно уйти из этого брака и найти кого-то, с кем я буду лучше совместим. Полагаю, она чувствовала то же самое.

По мере того как мы продвигались к шестому десятку, сексуальность устоялась в новой фазе. Впервые в жизни я не был движим потребностью в соитии. Наша сексуальность стала более игривой и менее сфокусированной на оргазмах.