Миссия в Ташкент - Фредерик Маршман Бейли (2013)

Поверхность пустыни, по которой мы путешествовали, была неровной, скорее напоминавшей застывшие волны штормового моря. Большой частью она была покрыта маленьким кустарником, по-русски называемым саксаул, который являлся превосходным топливом, в котором у нас никогда не было недостатка. В некоторых местах дождевая вода собиралась каптажем[104] в маленький ручеек, который у жителей этих мест носил название как. Вода в таких местах была глинистая, но без вкуса соли, и мы всегда были рады набрать немного такой глинистой воды в этих местах. Одним из доводов, убедивших меня отказаться от первоначального плана медленного путешествия на верблюдах и рискнуть поехать на лошадях, были сказанные нам слова, что у колодцев мы встретим людей, которые продадут нам немного еды для нас и корм для лошадей. До сих пор мы не встретили абсолютно никого, и бывало так, что у наших бедных лошадей, от которых, в конечном счете, зависела наша жизнь, не было никакой травы для корма вообще в течение четырех дней, и только очень немного зерна и соленой воды. Погода стояла сухой, холодной, ветреной и пыльной. Вода в колодцах на нашем пути была чрезвычайно соленой, и иногда даже наши лошади отказывались ее пить, хотя они, надо полагать, испытывали ужасную жажду.

Эти длинные, безводные переходы тяжело отражались на Зипе. В моих путешествиях в Арабистане и по Памиру в Туркестане он выучился, когда уставал, впрыгивать с земли на мое колено, когда я сидел на лошади. Это беспокоило лошадь, но потом она привыкла к этому. Бегущий рядом с моей лошадью Зип, просящий взять его на лошадь, доставлял немало развлечений моим товарищам по путешествию, ни у одного из которых не было большого опыта собаководства.

В степи было множество тушканчиков — крыс с длинными задними ногами и длинными хвостами. Было также множество панцирей черепах, лежащих повсюду, но сами эти животные зимовали, и мы не видели ни одной живой особи. Эта пустыня практически непроходима летом из-за высокой температуры и нехватки воды. Мне также сказали, что она кишит ядовитыми скорпионами, которые могут ужалить человека, спящего прямо на земле, как были вынуждены поступать и мы.

У туркменов есть любопытный, и, с нашей точки зрения, вредный и бессмысленный обычай, для возникновения которого должна быть, конечно, какая-то причина. После того как они попоят лошадь в пустыне, они заставляют, хлеща ее, скакать галопом по кругу с максимально возможной скоростью в течение нескольких минут. Они говорят, что, если они так не сделают, вода повредит лошади. Я не проделывал ничего такого со своей лошадью и не нанес ей никакого вреда. В некотором отношении и туркмены, и тибетцы, и другие народы, зависящие от лошадей больше чем мы теперь, обращаются со своими лошадьми так, как мы бы не одобрили. Однажды я показал одному бахтиярцу с гор в юго-западной Персии фотографию годовалового жеребенка, проданного за десять тысяч гиней. Цена ошеломила его, и он спросил меня, что этот конь мог делать. Я сказал, что он мог пройти короткое расстояние, скажем несколько миль, быстрее, чем большинство других лошадей, несущих легкий вес. Он будет зарабатывать деньги в стойле, будет использоваться как племенной жеребец. Все это показалось ему довольно бесполезным. У него была своя собственная лошадь, которая несла его сто семьдесят миль два дня с большим количеством веса. Именно такая лошадь ему была нужна.

Когда мы путешествовали по степи, нам рассказали о туркмене, разыскиваемом за убийство, который, как полагали, находился где-то в этих местах. Я сказал, что должно быть совсем не трудно его поймать, достаточно было устроить засаду у колодца, куда он должен был приехать за водой. Ничуть не бывало он приучил свою лошадь есть бараний жир! В таком случае животное могло обходиться без воды в течение нескольких недель!