Двенадцать минут любви - Капка Кассабова (2011)

На следующую милонгу, вот куда. В ту ночь проводится еще одна или две вечеринки, и некоторые уже отправляются туда с перекинутыми через плечо сумками с обувью. Ритм Нью-Йорка в этом плане уникален. Пожалуй, единственный город в мире, где могла родиться идея «Марафона Практилонги» — безумной комбинации практики, милонги и сердечного приступа («три по цене одного»). Длится подобное мероприятие ровно шесть часов до полуночи, чтобы выжившие успели попасть на другую площадку, где проводится афтепати после милонги — «афте-лонга»: вход после трех утра бесплатный, ни в коем случае не в уличной обуви.

Танцевальный марафон также изобретен в Америке, в Голливуде, в 1910 году, в начале приступа мировой тангомании. Его первой жертвой стала подхватившая «танцевальную лихорадку» жительница Нью-Джерси, проплясавшая без остановки пятьдесят дней. Находясь здесь, вполне могу поверить в это.

— Вы позволите?

— Да, — отвечаю, не успев дотянуться взглядом до лица мужчины, венчающего его гигантское туловище. Собственно, и во время танца я вижу только его грудь. Ее обладатель — Руперт Ньютон. Имя идеально подходит к внешности скучающего джентльмена Викторианской эпохи, коллекционирующего, скажем, марки.

— Я часто бываю в Буэнос-Айресе, — мимоходом сообщает он. — Недавно купил там квартиру.

— Замечательно, — улыбаюсь я, радуясь, что он не замечает зависти в моих глазах. Руперт хороший танцор, но от него веет скукой. И всё-то он видел, и всё-то он знает.

Немного позже выясняется, что он действительно праздный джентльмен, только собирает не марки, а редкие велосипеды и записи танго.

Каких только тангерос я не встречаю в следующие несколько дней — выходцев из разных стран, всех цветов и национальностей, но всех объединяет одно: их распирает от счастья, что они ньюйоркцы. Один из них, молодой болгарин, окончивший когда-то тот же французский колледж в Софии, что и я, теперь работает здесь в банке. К тому же он искусный танцор и приглашает меня на мини-экскурсию по местным милонгам. Он одержим восторгом, доходящим до какого-то безумия. Он слишком счастлив, чтобы танцевать.

— Подумать только, Новая Зеландия! Как ты там оказалась? Смотри, не выйди в итоге замуж за фермера, зароешь талант. Тебе надо перебираться сюда, вот где жизнь.

Я хвастаюсь своим путешествием в Буэнос-Айрес.

— Все ездили в Буэнос-Айрес. Это ж наши задворки, ну типа того. Хотя, сказать по правде… — О да, только его правды мне недоставало, учитывая, что у меня и так испортилось настроение, — нам даже не нужно туда мотаться, ведь каждую неделю все эти маэстро приезжают сюда. И еще преподают местные аргентинцы. Они все тут. Здесь нужно быть. — Он смотрит на часы. — Давай, нас ждет вечеринка.

Моя неделя в Америке — калейдоскоп танцев и милонг. В своей попытке «накатать» как можно больше километров на танцполе я забываю имена и площадки, все они смешались в моей голове. Танцевальный мир «Большого яблока» требует нечеловеческой выносливости, и после шести ночей в подобном ритме я начинаю выдыхаться.

Последнее наше мероприятие проходит на открытом рынке в Гринвич-Виллидж. Людей пришло огромное количество: и участников, и просто зрителей. Мой удачливый земляк, как одержимый, выделывает па со своей новой сицилийской знакомой. Спустя несколько лет они поженятся и поселятся в залитом солнце пентхаусе с видом на статую Свободы, в пешей доступности будет с десяток милонг. Их дети будут танцевать танго с американским паспортом в кармане и улыбкой победителей.