Двенадцать минут любви - Капка Кассабова (2011)

Я попрощалась с друзьями и прошлыми танго-отношениями, но никто и ухом не повел. Я сказала «прощайте, мучачос» разлаженной танго-семье и разрушенным годам счастья. И, словно крышку гроба, захлопнула дверь прошлой жизни, не зная, вернусь ли когда-нибудь. Как герой песни Nada («Ничего»).

Ничего не осталось от дома моего, кроме грусти и отчаяния.

Я ухожу. Ухожу, но не знаю, куда.

Кортина

Капка Кассабова: Итак, почему вы танцуете танго?

Натан: Потому что без него нет полноты жизни.

Карлос Риварола: Потому что я не знал ничего иного.

Тоби: Потому, что оно — источник жизни.

Шон: Танец как репетиция любви.

Родольфо Динцель: Посмотрите на него со всех сторон… это ничто. И все же оно дает мне все.

Мерседес: Потому что без него нам бы оставались только смерть и телевизор.

Четвертая танда

Объятие

В поисках трансцендентальности

Десятая минута

Смейся, смейся, не плачь

Урок: Экстаз и агония

— Да пошло оно все, Капка, — Джеймс допивает третий бокал вина. — Как в плохой танго-песне. — У него тоже совсем недавно закончились длительные отношения с девушкой из Европы, и она уехала на один из тихоокеанских островов, став членом какой-то секты. Его минорное настроение вполне соответствует моему.

— Ты сильная, переживешь, смеяться потом будешь, — обещает Джефф. У него-то есть повод для радости: новая американская любовь. Причем встречаются они и танцуют два раза в год в Аргентине.

— Сексуальное исцеление, вот что нужно. Нет лучшего лекарства, чем новый мужчина, — назначает мне лечение Ануш.

— Не хочу я нового. Не думаю, что вообще когда-нибудь смогу влюбиться.

Все за столом улыбаются.

— А я-то удивляюсь, зачем ты волосы отстригла, — хихикает Джефф. — Оказывается, это первый шаг перед уходом в монастырь…

— Даю тебе на выздоровление шесть месяцев, — обрывает его Ануш.

— Попридержи коней, — протестует Джеймс. — Ей потребуется два года, чтобы отойти.

— Два? — Ануш отмахивается, поблескивая ярко-красными ногтями. — Иди ты, говорю я: полгода.

Мы сидим в кафе Limon. Владелец, Мурат, угощает меня домашним лимонадом, и кажется, что я отсутствовала всего несколько месяцев, а не лет. Танго-сообщество Окленда окончательно излечилось от внутренних распрей и процветает. Можно танцевать четыре ночи в неделю, и благодаря Тиму Шарпу обувь марки Comme il Faut достигла местных берегов. Помимо регулярных школ в переделанном складе преподают танго и проводят милонги аргентинец и его подружка-таитянка. Джейсон переехал в Австралию, Сесилия — в Америку. У Сильвестра и его корейской подружки (не тангеры) недавно родился ребенок, и, похоже, с танго он завязал.

Но нет! Раз в неделю Сильвестр приезжает в пригородную танцевальную студию, включает переносную стереосистему и танцует один: «Я лучше буду наслаждаться музыкой и танцевать один, чем слушать это нуэво-дерьмо и танцевать с теми, у которых проблемы с осью».

В просторном зале ветерок от включенных жужжащих вентиляторов теребит мою юбку, словно горячее дыхание.

— Рад тебя снова видеть, — говорит Сильвестр. — Выглядишь хорошо.

Я отвечаю, что с момента приезда много купаюсь в океане. Его лицо расплывается в знакомой улыбке. Волосы поседели, но тело пловца-олимпийца не изменилось.

Он не спрашивает, ни почему я вернулась, ни что оставила за собой, просто ставит диск, поднимает левую руку, я поднимаю правую, и мы танцуем под мелодию No quiero verte llorar («Не хочу, чтобы ты плакала»).

Нет, я не хочу, чтобы ты плакала.

Нет, я не хочу, чтобы ты страдала.

Химия безотказна, словно мы так и оставались в танцевальном объятии все восемь лет со времени нашего первого тангазма.