Автобиография Твен Марк - Марк Твен (2014)

Спальня имеет по одной двери с каждого конца, так что кто угодно может протопать через любую из них в любое время дня и ночи, поскольку это единственный способ попасть в помещение за спальней, где располагается бесценная библиотека с бесценным книжным шкафом. Мебель: шелковый диван цвета семги, пара простых деревянных стульев и один обитый; обит он неведомой мне, но адской тканью; в углу – обычный кухонный стол на тонких ножках, у одной стены гардероб и туалетный столик, у противоположной – рахитичный комод из белой сосны, выкрашенный в черный цвет и украшенный имитацией медных ручек, также имеется двуспальная кровать с медным остовом. Приходится признать, что эта комната не перегружена мебелью. Две дощатые двери, о которых уже было сказано, милосердно скрыты пестрыми портьерами из неведомой страны и неведомого происхождения, другие двери, уже упомянутые, прикрыты длинными, спускающимися до полу занавесями, которые разведены по сторонам, чтобы обеспечить проход людей и света. Эти занавески имеют надменный вид, который никого не способен обмануть, поскольку основывается на гибриде шелка с хлопком в виде главного ингредиента. Цвет – ровный желтый, причем более густой, чем у стен задней половины комнаты. А вот вам любопытная вещь: можно переводить взгляд с одного из этих цветов на другой хоть пятьдесят раз, и всякий раз будешь думать, что тот, на который смотришь сейчас, более отвратительный. Это весьма любопытный и интересный эффект. Думаю, если бы человеку удалось настроить себя так, чтобы смотреть на эти цвета бесстрастно, тогда бы он понял, что оба являются безобразнейшими из известных в искусстве.

Мы рассматривали эти два желтых, но ими дело не исчерпывается, в комнате есть еще один. Это цвет высокого и пышного балдахина над медным остовом кровати; балдахин сделан из блестящего и кричащего атласа лимонно-желтого цвета – настоящего атласа, это почти единственная подлинная вещь во всей комнате. Он относится к знати, он относится к аристократии, он стоит в одном ряду с величественными белыми колоннами и изящным белым камином, все остальные вещи в комнате глубоко плебейские, они изгнанники, они скорбные изгои из своего законного дома, коим является дом бедняка.

На стене передней стороны в огромных рамах висят фотографии четы, которая ответственна за присутствие графини в этом мире. Было бы более согласно с хорошим вкусом, если бы они не так радовались по этому поводу. На торцевой стене в желтой половине комнаты висит парочка оправленных в рамки гравюр: женственные ангелы, занятые своим обычным делом по транспортировке скончавшихся особ на небеса над раскинувшимися далеко внизу городами, равнинами и горами.

Диссонансы этой комнаты – в красках, в смиренной бедности и показной, самодовольной претенциозности – повторяются в этом необъятном доме всюду, куда ни пойдешь.

Мне надоело описание деталей. Можно пройти двести футов вдоль любой стороны этого дома, через бессмысленную кучу бесполезных маленьких гостиных и кричащих коридоров, не найдя ничего здравого или уютного, вплоть до самой столовой в торце.