Античная драма - Софокл, Еврипид (1970)

Окрестные наполнил дикий рев…

И снова, и ужасней даже будто

Бык заревел. Как выдержать глаза,

Не знаю я, то зрелище сумели?

Мгновенно страх объемлет кобылиц…

Тут опытный возничий, своему

Искусству верный, вожжи намотавши,

Всем корпусом откинулся — гребец

Заносит так весло. Но кобылицы,

Сталь закусив зубами, понесли…

И ни рука возничего, ни дышло

И ни ярмо их бешеных скачков

Остановить уж не могли. Попытку

Последнюю он сделал на песок

Прибрежный их направить. Но у самой

Чудовище являлось колесницы,

И четверня шарахалась в смятенье

Назад, к высоким скалам, — и тогда

Бык молча следовал за колесницей,

И надвигался он все ближе, ближе…

Вот наконец отвесная стена…

Прижата колесница. Колесо

Трещит — и вдребезги… и опрокинут

Царь с колесницей. Тут смешалось все:

Осей обломки и колес, а царь

Несчастный в узах повлачился тесных

Своих вожжей, — о камни головой

Он бился, и от тела оставались

На остриях камней куски живые.

Тут не своим он голосом кричит:

«Постойте ж вы, постойте, кобылицы!

Не я ли вас у яслей возрастил?

Постойте же и не губите — это

Проклятие отца. О, неужель

Невинному никто и не поможет?»

Отказа бы и не было. Да были

Мы далеко. Уж я но знаю, как

Он путы сбил, но мы едва живого

Его нашли на поле. А от зверя

И кобылиц давно простыл и след.

В ущелиях ли, где ль они исчезли,

Ума не приложу. Хоть я, конечно,

В твоих чертогах царских только конюх,

Но я бы не поверил никогда

Про сына твоего дурному слову,

Пускай бы, сколько есть на свете жен,

Хоть все повесились. И писем выше,

Чем Ида, мне наоставляли гору.

Я знаю только, царь, что Ипполит

Невинен и хороший человек.

Корифей

Увы! Увы! Опять удар, и меткий!

Да, от судьбы, как видно, не уйти.

Тесей

Мне пострадавший все же ненавистен,

И сладостны мне были вести мук.

Но я родил его, и узы крови

Священные я помню, потому —

Ни радости, ни горю здесь не место.

Вестник

Но как же быть теперь? Оставить там,

Чтоб из твоей нам, царь, не выйти воли?

Коль смею я советовать, не будь

Ты так жесток, владыка, к мукам сына.

Тесей

Сюда его несите… Заглянуть

В глаза ему хочу и волей бога,

И этой карой страшной уличить

Хочу его во лжи и злодеянье.

Вестник уходит.

СТАСИМ ЧЕТВЕРТЫЙ

Хор

О Киприда, суровую душу людей

И богов железную волю

Ты, богиня, сгибаешь.

И над черной землею с тобой,

И над влагой соленой и звучной,

Как радуга, яркий Эрот

На быстрых крылах пролетает…

И если он бурный полет

На чье-нибудь сердце направит,

То дикое пламя мгновенно

От золота крыльев

Там вспыхнет любви и безумья,

А чары его

И в чаще, и в волнах таимых

Зверей укрощают, и всё,

Что дышит в сиянии солнца,

И люди ему

Покорны. Твоя, о Киприда,

Весь мир наполняет держава.

ЭКСОД

Артемида появляется в вышине.

Артемида

Внемли: тебе я говорю,

Сын благородного Эгея,

Тебе, божественная дочь Латоны.

Как ты мог, безумный,

Веселье в сердце ощутить?

Я говорю тебе — судом,

Судом неправым ты убил

Тобой рожденного. Жены

Словами ложными окован,