Античная драма - Софокл, Еврипид (1970)

Он с бесчестием выкинул их, от беды он избавил: рабов горемычных,

Суетящихся, строящих плутни везде, а в конце избиваемых палкой,

Выходящих обычно из дома в слезах и затем только автору нужных,

Чтобы раб-сотоварищ их мог поддразнить, над побоями зло насмехаясь:

«Ах, бедняк, это кто ж изукрасил тебя? Или с тылу с великою ратью

На тебя навалилась трехвостка? Иль ты к лесорубам попал в переделку?»

Наш поэт устранил эту грубую брань, шутовство балаганное это,

И большое искусство он создал для нас и высокую башню построил

Из возвышенных мыслей, из лажных речей, из тончайших, но рыночных, шуток.

Не на мелкую сошку, ничтожных людей, ополчился поэт, но на женщин,

Но с Геракловым мужеством: в гневной душе он восстал на великих и сильных

Он прошел через страшный кожевенный смрад, через злости вонючей угрозу.

Да, без трепета с первых шагов поднялся он на чудище с пастью зубастой,

Чьи глаза, как у Кинны распутной, огнем, словно плошки, свирепо горели,

А вокруг головы его лижущих сто языкон, сто льстецов извивались.

Его голос ревет, как в горах водопад, громыхающий, гибель несущий,

Он вонюч, словно морж, он задаст, как верблюд, как немытая Ламия, грязен.

Я взглянул на него, не дрожа, не страшась, я вступил с ним в смертельную битву.

Ради вас, ради всех островов я в борьбу с ним вступил. И за это сегодня

Вы должны благодарностью мне заплатить и старинную дружбу припомнить.

Я и в прежние годы, в счастливые дни, никогда но палестрам не шлялся,

Соблазняя красивеньких мальчиков. Нет, я домой убежать торопился.

Огорчал вас немного, и много смешил, и всегда надлежащее делал.

Потому-то должны вы друзьями мне быть,

Старики, и мужчины, и мальчики все,

А вдвойне и особо плешивых прошу

Посодействовать мне и в победе помочь.

А когда победить мне удастся сейчас,

На пирах, на попойках кричать будут все:

«Дать плешивому это, плешивому то,

И сластей и орехов! Не жаль ничего

Для того, кто хоть лысиной равен ему,

Благороднейшему из поэтов!»

Ода

Первое полухорие

Муза, забудь про войну,

К дружку своему подойди,

Пропляши со мною!

Свадьбы бессмертных, героев пиры,

Игры блаженных прославь!

Это удел твой, Муза.

Если ж попросит тебя Каркин

С его сыновьями сплясать,

Не поддавайся, не верь,

Льстивой не слушай просьбы!

Все они — помни твердо — пигалицы, плясуны-головастики,

Карлики, козий помет, мастера на дурацкие штуки.

Сам их родитель признался, что вечером

Драму, рожденную в муках,

Утащила кошка.

Антода

Второе полухорие

Пышноволосых Харит

Заветную песнь заведет песенник искусный.

Пусть он споет нам весною, когда

Ласточка лепит гнездо

И Морсима не слышно.

Да и Меланфий тогда молчит.

[244]

Как мерзок мне голос его!

В хоре трагическом шел

Он и почтенный братец,

Оба с Горгоньим зубом,

Лакомки, гарпии, жрущие камбалу,

Хахали гнусных старух, как козлы, оба брата вонючи.

В рожу густою им плюнь блевотиною,

Муза-богиня! Со мною

В пляс пустись веселый!

ЭПИСОДИЙ ТРЕТИЙ

Тригей со своими спутницами спускается «на землю» и появляется у ворот своего дома.

Тригей

(зрителям)

Не шутка прямиком к богам направиться!

Признаться вам, колени ломит здорово!

Малюсенькими сверху вы казались мне.

С небес взглянуть — вы подленькими кажетесь,

Взглянуть с земли — вы подлецы изрядные.