Античная драма - Софокл, Еврипид (1970)

Так сильно внука он любил пропавшего,

Что тем же именем, каким тот назван был,

Менехмом стал отныне он другого звать;

К тому ж и сам он звался тем же именем…

Я твердо помню имя с той поры еще,

Как мальчика глашатай звал на площади.

И, чтоб вы не ошиблись, наперед скажу:

Зовут обоих близнецов Менехмами.

Теперь мне надо будет в Эпидамн пойти,

Вам выложить, как есть, всю подноготную.

А если в Эпидамне порученье есть

У вас — скорей скажите, прикажите мне,

Но только так, чтоб мог его я выполнить:

Коль денег не дадите, прогадаете…

А коль дадите, больше прогадаете!

Но, впрочем, возвращаюсь вновь к рассказу я.

Тот Эпидамна житель — говорил уж я,

Что взял к себе он мальчика пропавшего, —

Он был бездетным, но зато богатым был

И пожелал усыновить найденыша;

Ему невесту отыскал богатую,

Назначив сверх того своим наследником.

Однажды он в деревню шел из города,

Под сильным ливнем реку перейти хотел

И был похищен похититель мальчика

Потоком злобным, так и кончил дни свои,

Оставив все сокровища приемышу.

Вот здесь живет он, наш близнец похищенный.

А тот, другой, который в Сиракузах жил,

Сегодня прибыл в Эпидамн с рабом своим,

Ища повсюду близнеца пропавшего.

(Показывая на декорацию.)

А город этот Эпидамн — сегодня лишь!

Другим он будет для другой комедии.

И обитатели его меняются:

То здесь старик, то сводник здесь, то юноша,

То парасит, то царь, а то и нищий здесь.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Столовая Щетка.

Столовая Щетка

Меня Столовой Щеткой молодежь зовет

За то, что за едою гладко чищу стол.

Кто заковать стремится в цепи пленника

Иль кто в колодках беглого раба томит,

Преглупо поступает тот, по-моему:

Чем больше ведь несчастий у несчастного,

От них тем больше хочет он избавиться:

И из цепей он умудрится выскользнуть,

Кольцо ж сумеет распилить напильником

Иль камнем гвозди обобьет. Вздор это все!

Нет, если хочешь, чтоб остался пленник твой,

Так ты едою да питьем свяжи его,

Пихай ему побольше в пасть открытую,

И если будет, сколько влезет, есть и пить,

Чего захочет, каждый день и досыта,

Так не уйдет, хотя б грозила казнь ему.

Стеречь не трудно, если так сковать сумел;

Удобны эти привязи съедобные;

Чем больше тянешь, тем плотней сжимаются.

Так и со мной. Зачем иду к Менехму я,

Давно в долгах и нынче задолжаю вновь?

Затем, что он едою возрождает нас.

Никто лекарства лучшего не выдумал.

Да, юноша не промах! Сам поесть горазд,

Да и других по-царски угостит; таких

Наворотит съестного гор, что, право же,

Кусочков верхних лежа не достать никак.

Да вот давненько уж не заходил к нему —

Сидел с моими дорогими дома я.

Ведь все, что ешь, ужасно стало дорого;

Да вот к тому же убывают с каждым днем

Припасы дорогие… Но открылась дверь.

Никак, Менехм? Он самый. Вот, выходит к нам.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Менехм I, Столовая Щетка.

Менехм I

Если б глупа ты не была,

Если б с ума ты не сошла,

То, что для мужа противно, — того

Ты бы старалась не делать сама.

Если ж ты будешь вновь, как сейчас, ныть и выть,

Знай, уйдешь прочь совсем вновь к отцу, как вдова!

Только из дому уйти захочу,

Держишь меня, и зовешь, и кричишь:

«Стой, балда! Ты куда? Дело есть! Где, когда?

Что несешь?» Вот беда! Невтерпеж мне галдеж!