– Может быть, выйдем за ворота? – предложил брат Грегори, мгновенно сообразив, что она желала бы поговорить там, где их никто не увидит и не услышит.

Однако, подойдя к стражнику у ворот, Дженни испытала настоящее потрясение.

– Простите, миледи, – с любезной невозмутимостью проговорил стражник, – мне приказано выпускать вас из замка не иначе, как в сопровождении милорда.

– Что?

– Вам нельзя покидать…

– Я слышала, – резко оборвала его Дженни, с трудом сдерживая гнев. – Вы хотите сказать, что я… я здесь пленница?

Стражник, закаленный в многочисленных битвах, не имел никакого опыта общения с благородными леди, он метнул тревожный взгляд на дежурного сержанта, который вышел вперед, официально поклонился и объяснил:

– Это вопрос… э-э-э… вашей безопасности, миледи.

Подумав, будто он намекает, что ей небезопасно появляться в деревне после вчерашнего происшествия, Дженни махнула рукой:

– О, я не собираюсь идти дальше вон тех деревьев, и…

– Простите. Милорд отдал особое распоряжение.

– Понятно, – солгала Дженни, но ей совершенно не улыбалось вновь оказаться пленницей. Она собралась было уйти, потом повернулась к неумолимому сержанту.

– Скажите мне вот что, – попросила она тихим зловещим тоном. – Это… ограничение… касается всех, кто пытается выйти из замка, или только меня?

Он отвел взгляд.

– Только вас, миледи. И еще одной леди – вашей тетки.

Рассерженная и униженная, Дженни отвернулась, и тут ей пришло в голову, что Ройс, конечно, послал с тетушкой Элинор Арика… не как сопровождающего, а как стражника.

– Я знаю другое место, – спокойно предложил брат Грегори, беря ее под руку и ведя через широкий двор.

– Не могу в это поверить! – сердито шепнула Дженни. – Я тут в плену!

Брат Грегори сделал широкий жест, охвативший весь огромный двор.

– Ах, но что за великолепная тюрьма! – заметил он с одобрительной улыбкой. – Прекрасней любого замка!

– Тюрьма, – мрачно уведомила его Дженни, – есть тюрьма.

– Возможно, – предположил монах, не оспаривая такой ценной мысли, – у вашего супруга есть причины иного рода, чем те, о которых вы думаете, держать вас целиком и полностью под своей защитой.

Не понимая, куда он ее ведет, она следовала за ним к церкви. Он отворил двери и отступил в сторону, пропуская ее вперед.

– Какого рода? – спросила Дженни, как только они оказались в сумрачном, холодном уединении.

Брат Грегори указал на отполированное дубовое кресло, и Дженни села.

– Конечно, я не могу знать, – ответил он, – но его светлость никогда ничего не делает без основательных на то причин.

Пораженная Дженни пристально уставилась на него:

– Брат, он вам нравится, да?

– Да, только самое главное – нравится ли он вам?

Она всплеснула руками.

– Несколько минут назад, пока не обнаружила, что не могу выйти со двора, я сказала бы «да».

Брат Грегори скрестил руки, пальцы и кисти его скрылись под длинными белыми рукавами одеяния.

– А сейчас, – поинтересовался он, приподнимая белобрысую бровь, – когда обнаружили, он вам все еще нравится?

Дженни потерянно усмехнулась и беспомощно кивнула.

– Могу сказать лишь: то-то и оно, – пошутил он, опускаясь рядом в кресло. – Ну так о чем же вы хотели поговорить со мной в такой тайне?

Дженни прикусила губу, прикидывая, как бы объяснить.

– Вы не заметили ничего… м-м-м… странного в отношении всех здешних жителей? Не ко мне, а к моему мужу?

– В каком смысле странного?

И Дженни рассказала, как видела горничных, осеняющих себя крестным знамением, когда Ройс поблизости, заметила, сколь необычным ей показалось, что в деревне вчера никто не приветствовал возвращавшегося хозяина радостными возгласами, и закончила историей о швеях, которых немало позабавил ее рассказ о порче одежды и одеял солдат Волка.