Раз и навсегда - Джудит Макнот (1987)

– Вы самый несносный человек на свете!

– Верно, – признал он тоном нераскаявшегося грешника, – но все равно я вам нравлюсь.

Ее щеки пылали, когда он выходил из библиотеки. Даже в самом дурном сне она не могла бы себе представить, что он бодрствовал, когда она сказала это. Девушка откинулась на спинку кресла и закрыла глаза в полнейшем смятении. Так она сидела, не шевелясь, пока какое-то движение у окна не напомнило ей о том, что она не одна. Виктория быстро открыла глаза и увидела герцога с выражением радостного триумфа на лице.

– Молодчина, дитя мое, – нежно заметил он. – Я всегда надеялся, что потихоньку он вам начнет нравиться, и я вижу, что это так.

– Да, но я не понимаю его, дядя Чарльз.

Ее признание, казалось, еще больше порадовало герцога.

– Если он вам нравится теперь, когда вы его не понимаете, то это чувство стократно возрастет, когда вы его начнете понимать, это я вам обещаю. – Он встал. – Полагаю, мне пора. Остаток дня я проведу со старым приятелем, у нас с ним свидание.

Когда вечером Виктория вошла в гостиную, Джейсон уже ожидал ее. Его высокую фигуру ладно облегал костюм вишневого цвета, а в белоснежно-белом шейном платке мерцал рубин. Когда он протянул руку за бокалом вина, стало видно, что его запонки украшены такими же рубинами.

– Вы забыли надеть повязку на руку! – сказала девушка.

– А вы не готовы для выхода в театр, – парировал он. – А потом, после театра, мы едем на бал к Мортрамам.

– Мне вовсе не хочется ехать куда-либо. Я уже послала записку маркизу де Салю с просьбой извинить меня за то, что я не поужинаю с ним у Мортрамов.

– Это его подкосит под корень, – с довольным видом предупредил Джейсон. – В особенности когда он узнает, что вместо него вы поужинали со мной.

– О, но я не могу!

– Можете, – сухо возразил он.

– Мне бы хотелось, чтобы вы надели повязку, – повторила Виктория.

Джейсон явно забавлялся, и ей стало не по себе.

– Если я появлюсь на людях с повязкой, этот молокосос Уилтшир разнесет по всему Лондону слух, что на меня напало дерево.

– Сомневаюсь, – сказала она. – Он очень молод и потому, вероятнее всего, начнет хвастать, что одолел вас на дуэли.

– А это еще ужаснее, чем быть пораненным деревом. Этот Уилтшир, – с омерзением пояснил он, – не знает, каким концом пистолета нужно целиться.

Виктория заглушила смешок.

– Но зачем мне ехать с вами, если вашей единственной целью является появление в обществе целым и невредимым?

– Потому что если вас не будет рядом, какая-нибудь женщина, мечтающая стать герцогиней, захочет опереться на мою больную руку. А кроме того, мне хочется взять вас с собой.

Виктория не могла противостоять его ироническим доводам.

– Ладно, – рассмеялась она. – Я бы не пережила, если бы из-за меня рухнула ваша репутация непобедимого дуэлянта. – Она уже было повернулась, но затем остановилась и молвила с дерзкой улыбкой: – А правда, что вы застрелили добрую дюжину человек на дуэлях в Индии?

– Нет, – резко ответил он. – А теперь бегите и переоденьтесь.

Казалось, в этот вечер в театре был весь лондонский свет, и когда Виктория и Джейсон заняли ложу, все глаза уставились на них. Веера трепетали, отовсюду доносился шепоток. Поначалу Виктория предположила, что все удивились при виде целого и невредимого лорда Филдинга, который вовсе не был похож на раненого, но постепенно ее мнение изменилось. Как только в антракте они с Джейсоном вышли в фойе, она поняла, что происходит нечто странное. Леди всех возрастов, прежде относившиеся к ней по-дружески, теперь глядели на нее с окаменевшими лицами и бросали порицающие взгляды. И наконец она поняла причину. До всех дошли слухи о том, что Джейсон дрался из-за нее на дуэли. В результате под сомнением оказалась ее собственная репутация.

Недалеко от них стояла старая леди в белом шелковом тюрбане с крупным аметистом, сузившимися глазами наблюдавшая за Джейсоном и Викторией.