Раз и навсегда - Джудит Макнот (1987)

К несчастью, именно в этот момент Джейсон появился в столовой, причем в том самом виде, в котором уехал накануне в Лондон. Если не считать того, что его великолепно сшитый фрак был беззаботно расстегнут, а ворот белой рубашки вольно обнажал сильную загорелую шею. Было очевидно, что ночь он провел вне своего лондонского дома, где у него был целый гардероб одежды.

Он сухо кивнул ей, проходя к буфету, и налил себе чашку дымящегося черного кофе.

Виктория медленно поднялась со стула, дрожа от обиды и гнева.

– Джейсон, – холодным и жестким тоном обратилась она к нему.

Он кинул на нее через плечо вопрошающий взгляд и, увидев ее каменное лицо, повернулся.

– Да? – сказал он, поднося чашку ко рту и глядя на жену.

– Ты помнишь, что чувствовал, когда твоя первая жена в Лондоне напропалую изменяла тебе?

Он опустил чашку с кофе, но его лицо по-прежнему оставалось бесстрастным.

– Прекрасно помню.

Удивляясь самой себе и отчасти гордясь неизвестно откуда взявшейся смелостью, Виктория многозначительно кивнула на газету и гордо подняла подбородок.

– Тогда, надеюсь, это не повторится.

Он мельком глянул на открытую газету и снова перевел взгляд на нее.

– Насколько я помню, меня не очень интересовало, чем она занимается.

– А меня это интересует! – не в силах больше сдерживаться, взорвалась Виктория. – Я прекрасно понимаю, что предусмотрительные мужья заводят… любовниц, но… У вас, англичан, на все случаи существуют правила, и благоразумие – одно из них. Когда афишируют своих… своих подружек, это унизительно и оскорбительно. – С этими словами она быстро удалилась из столовой, чувствуя себя ненужной и отверженной.

Тем не менее выглядела она как гордая и прекрасная королева: длинные волосы золотистыми густыми локонами ниспадали на спину, изящная фигура, удивительно грациозная походка… Джейсон молча смотрел вслед уходящей от него молодой жене, забыв о кофе. Он ощутил, как знакомое горячее желание возникает в нем, то самое желание, которое мучило его в течение многих месяцев, – заключить ее в объятия и утонуть в ней. Но он не тронулся с места. Что бы она ни чувствовала по отношению к нему, это не было ни любовью, ни даже желанием. Оказывается, она считала бы очень «предусмотрительным» и благоразумным с его стороны держать любовницу подальше от людских глаз, чтобы удовлетворять с ней свою мерзкую похоть, горько думал он. Ее гордость страдала лишь оттого, что его видят с этой женщиной на людях.

Значит, страдала ее гордость, и ничего больше. Но когда Джейсон вспомнил, какую встряску получила ее гордость от любимого ею Эндрю, то понял, что она может не выдержать новых подобных потрясений. Он знал, что такое гордость; Джейсон прекрасно помнил, какое унижение и ярость испытал, когда впервые обнаружил, что Мелисса ему изменяет.

Он задержался в кабинете, чтобы взять кое-какие бумаги, затем пошел наверх, на ходу пробегая глазами документы.

– Доброе утро, милорд, – сказал камердинер, укоризненно глядя на небрежно накинутый фрак.

– Доброе утро, Франклин, – ответил хозяин, передавая ему фрак и не отрывая глаз от свежих документов.

Франклин приготовил бритву, ремень для правки и кружку с пеной, а затем начал чистить одежду хозяина.

– Какой костюм, милорд, вам понадобится вечером: выходной или повседневный?

Джейсон перевернул страницу.

– Повседневный, – рассеянно сказал он. – Леди Филдинг считает, что я по вечерам провожу слишком много времени вне дома.

Он прошел к выложенной мрамором ванной комнате, не замечая довольного выражения, появившегося на лице камердинера. Франклин подождал, пока хозяин скроется в ванной, затем отложил одежду и щетку и поспешил вниз – поделиться радостным известием с Нортропом.