Раз и навсегда - Джудит Макнот (1987)

– Одна прачка рассказывала мне, что есть такое зелье в виде порошка, которое можно подсыпать в вино мужчине, если у него с этим делом проблемы. Все прачки в один голос говорят, что, верно, нужно дать чуток этого порошка его милости – ну, просто помочь, чтобы все пошло как по маслу.

Вся кухонная челядь поддержала эту мысль, но О’Мэлли иронически воскликнул:

– Бог ты мой, девушка! Откуда такие глупые идеи? Да его милости не нужны никакие порошки, можешь объявить всей прачечной, что это утверждаю я! Известно ли тебе, что у кучера Джона никак не проходит насморк, который он подхватил зимой, чуть ли не еженощно поджидая в непогоду, пока его милость не вылезет из постели мисс Хоуторн. Мисс Хоуторн, – пояснил он для справки, – была его любовницей до мисс Сибил.

– А он был с мисс Сибил прошлой ночью? – решила уточнить миссис Крэддок, приступая к приготовлению намеченного ею праздничного десерта. – Или это просто сплетни?

Повеселевшее лицо О’Мэлли омрачилось.

– Точно был. Мне говорил об этом один из грумов. Конечно, мы не знаем наверняка, что там между ними происходило. Может, он хотел откупиться от нее.

Миссис Крэддок неуверенно улыбнулась:

– Ладно, во всяком случае, сегодня он остается ужинать со своей женой. Это хорошее начало.

О’Мэлли согласно кивнул и отправился поделиться последними новостями с грумом, который поведал ему о местонахождении хозяина прошлой ночью.

Из всех ста сорока человек, проживавших в Уэйкфилд-Парке, только для Виктории было сюрпризом, когда вечером за ужином к ней присоединился муж.

– Ты сегодня остаешься дома? – вырвалось у нее с изумлением и облегчением, когда он уселся во главе стола.

Он пытливо посмотрел на нее.

– У меня сложилось твердое впечатление, что ты именно этого и добивалась.

– Да, – призналась ревнивая жена, одновременно спрашивая себя, достаточно ли хорошо она выглядит в изумрудно-зеленом платье, и горячо желая, чтобы он не сидел так далеко от нее – на противоположном конце длинного стола. – Только я не была уверена, что ты согласишься. То есть… – Она замолчала, так как О’Мэлли отошел в это время от буфетной стойки и понес к ним поднос с двумя хрустальными бокалами, наполненными игристым вином. Да и, пожалуй, бесполезно было продолжать этот разговор с Джейсоном, сидевшим за тридевять земель от нее.

Она тяжело вздохнула, когда О’Мэлли решительно направился прямиком к ней со странным блеском в глазах.

– Ваше вино, миледи, – сказал он и «случайно» смахнул бокал с подноса, устроив на скатерти прямо перед дамой небольшую лужицу.

– О’Мэлли! – вскрикнул Нортроп, стоявший на своем посту у буфета, откуда обычно следил за тем, как обслуживают хозяев.

О’Мэлли ответил ему взглядом невинного простака, с шумом отодвинул стул леди Виктории, помогая ей встать, и проводил ее к другому концу стола, где сидел Джейсон.

– Пожалуйста, миледи, – промолвил О’Мэлли с видом раскаивающегося грешника, пододвигая для нее стул рядом с хозяином. – Сию секунду я подам вам вина. А потом приведу в порядок скатерть на том конце стола. Как нехорошо пахнет разлитое вино! Лучше сидеть подальше оттуда. Не пойму, как я мог быть таким неуклюжим, – добавил он, разворачивая льняную салфетку и передавая ее Виктории. – В последнее время у меня побаливала рука, по-видимому, в этом все дело. Можете не беспокоиться – ничего серьезного, просто ноет в том месте, где у меня давным-давно был перелом.

Виктория расправила юбки и сочувственно улыбнулась.

– Мне очень жаль, что у вас болит рука, мистер О’Мэлли.

Затем О’Мэлли обернулся к лорду Филдингу, собираясь также попотчевать его баснями о своей неуклюжести, но у него пересохло во рту, когда он встретился с безжалостным проницательным взглядом хозяина и увидел, как тот многозначительно пробует пальцем лезвие столового ножа, как будто проверяет, хорошо ли он наточен.