— Ясно, — кивнула я, а потом начала свой рассказ с того момента, как мы оказались возле поля ржи в трёх километрах от села Пригорного на границе с Вертавией.

Рассказ оказался очень долгим, Эйтине была интересна каждая мелочь, нашим с ней мужьям — тоже. Да, Кейденс тоже интересовался подробностями, хотя мне казалось, что за эти два месяца мы уже всё, что можно, обсудили. Оказалось, что нет. Вопросы сыпались, как из дырявого мешка, а мы, вшестером, на них отвечали.

Разговор затянулся почти до рассвета — хорошо, что на завтра король лично отпросил у ректора моих студентов с уроков «по семейным обстоятельствам», — в какой-то момент заспанная горничная принесла нам чай и кучу канапе и пирожных, что поддержало нас, поскольку сегодняшний долгий праздничный то ли обед, то ли ужин, который мы с мужем ещё и частично пропустили, давно превратился лишь в воспоминание. Темы для разговоров всё не кончались, пока Эйтина не уснула прямо посреди фразы у меня на плече. Тогда мы наконец осознали, что давно уже все клюём носами и давим зевки, просто никто не решается первым признаться в усталости, и решили, что пора расходиться, успеем еще наобщаться.

Мой король открыл для гостей портал в их комнаты, Эймер унёс так и не проснувшуюся жену на руках, студенты утопали сами, благо, их комнаты были на этом же этаже в паре десятков метров, а вот гостей разместили в другом крыле. Мы же добрались до моей спальни — порталом, конечно, я что, зря за портальщика замуж выходила? — рухнули на кровать, едва стащив с себя часть одежды, и уснули моментально, всё же и день был непростой, и воскресшая сестра — это сильнейший стресс, хотя и радостный, но всё равно шок, а бессонная ночь лишила остатка сил.

Я проснулась от того, что моё лицо покрывали лёгкие поцелуи, а умелые пальцы пытались снять с меня бельё, до которого вчера просто руки не дошли. Я довольно улыбнулась и слегка выгнула спину, чтобы этим самым пальцам было легче добраться до крючков на корсете. Как я в нём вообще уснула — не представляю, впрочем, корсеты у меня были довольно мягкие, мы с портнихой пришли по этому поводу к компромиссу. И вот теперь Кейденс пытался на ощупь освободить меня от этого доспеха.

Конечно, проще было бы перевернуться на живот, но это означало лишиться поцелуев, поэтому я лишь обняла короля за шею, слегка на нём повиснув и дав таким образом лучший доступ к своей спине.

— Доброе утро, жена, — шепнул он, довольно успешно расправляясь с крючками.

Я приоткрыла один глаз, оценила заливающие спальню солнечные лучи и хмыкнула:

— Добрый день, муж.

— Дина! — в дверь внезапно застучали. Мы замерли, с удивлением посмотрев сначала друг на друга, потом на источник шума — стучали даже не в мои покои, а сразу в дверь спальни! Прекрасно понимая, кто в ней сейчас кроме меня находится.

— Льюла, если кто-то из вас не умирает прямо в данную минуту, я убью тебя сама!

— Ну, не то чтобы из нас, и не так чтобы умирает… Но она ревёт и не подпускает к себе лорда Хавлока, а он требует только тебя! А я уже не могу слышать, как она ревёт. Но никто не рискнул тебя разбудить. Мы хотели, чтобы Эррол позвал, ему точно ничего не будет, принесли сюда, а он упёрся и говорит, что маму будить нельзя, она и так устаёт. Тогда мы жребий тянули, и я вытянула, не надо меня убивать! — зачастила Льюла.

— Мама? — Кейденс поднял бровь.

— Потом расскажу, — шепнула я, вскакивая и натягивая халат. Кажется, меня только что лишили ещё и брачного утра, точнее — дня, мало мне было брачную ночь потерять! — Кто ревёт, и почему лорд Хавлок меня требует?

— Да не он, а его высочество, папа Адайны, а она поранилась и его не подпускает, ну, то есть, не его высочество, а лорда Χавлока и всех его помощников, потому что они мужчины. Ну и его высочество тоже не подпускает, он тоже мужчина. И он сказал — тебя позвать, на тебя она согласна.