Портрет Дориана Грея - Уайльд Оскар (2004)

— Дориан никогда на меня не сердится, — ответил он. — Я задал этот вопрос из самого лучшего побуждения, единственного, которое, в сущности, оправдывает какие бы то ни было вопросы: из простого любопытства. По моей теории, предложение всегда делает нам женщина, а не мы ей. Исключение, конечно, представляют средние классы. Но ведь средние классы всегда отстают от века.

Дориан Грей засмеялся и покачал головой.

— Вы положительно неисправимы, Гарри, но мне это все равно. На вас сердиться нельзя. Когда вы увидите Сибиллу Вэн, вы поймете, что нужно быть зверем, бессердечным зверем, чтобы обидеть ее. Я не могу понять, как можно желать позорить то, что любишь. Я люблю Сибиллу Вэн. Я хочу поставить ее на золотой пьедестал и видеть целый свет преклоняющимся перед женщиной, которая принадлежит мне. Что такое брак? Непреложный обет. Вы смеетесь надо мной за это. А! Не смейтесь. Я именно и хочу принять на себя непреложный обет. Ее доверие делает меня верным, ее вера делает меня нравственным. Когда я с нею, я стыжусь всего, чему вы научили меня. Я становлюсь совсем иным, не тем, каким вы знали меня, я меняюсь, и одно прикосновение ее руки заставляет меня забывать вас со всеми вашими лживыми, увлекательными, ядовитыми, восхитительными теориями…

— Какие это теории? — спросил лорд Генри, кладя себе на тарелку салат.

— О, наши теории о жизни, ваши теории о любви, ваши теории о наслаждении. Одним словом, все ваши теории, Гарри.

— Наслаждение — единственная вещь, достойная теории, — ответил он своим медленным, музыкальным голосом. — Но боюсь, что не могу назвать эти теории моими. они придуманы природой, а не мной. Наслаждение — это пробный камень природы, ее знак одобрения. Когда мы счастливы, мы всегда нравственны, но когда мы нравственны, мы не всегда счастливы.

— Но что вы понимаете под словом «нравственный»? — воскликнул Бэзиль Холлуорд.

— Да, — повторил Дориан, откидываясь на спинку стула и глядя на лорда Генри через густой куст пурпурноустых ирисов, стоявших посредине стола, — что вы понимаете под словом «нравственный», Гарри?

— Быть нравственным — значит быть в гармонии с самим собою, — ответил он, касаясь тонкой ножки своего бокала бледными, заостренными пальцами. — Разлад начинается тогда, когда бываешь принужден быть в гармонии с другими. Собственная жизнь — вот самое главное. Что касается жизни своих ближних, то, желая прослыть за пуританина или ханжу, можешь, конечно, проветривать свои моральные взгляды на них, но это никого не касается. К тому же у индивидуализма высшая цель. Современная мораль состоит в том, чтобы принимать мерило своего века. Я же считаю, что величайшая безнравственность для культурного человека заключается в принятии мерила своего века.

— Но если человек живет только ради себя, Гарри, то ведь за это приходится платить огромной ценой, — вставил художник.

— Да. Мы и так за все переплачиваем в наши дни. Мне кажется, что настоящая трагедия бедняков в том и состоит, что им по средствам лишь самоотречение. Прекрасные грехи, как и все прекрасное, — привилегия богачей.

— Приходится расплачиваться не одними только деньгами…

— Чем же, Бэзиль?

— О! Мне кажется, угрызениями совести, страданием… ну, сознанием унижения.

Лорд Генри пожал плечами.

— Милый мой, средневековое искусство очаровательно, но средневековые чувства отжили свой век. Конечно, их можно применять в беллетристике. Но ведь в беллетристике можно применять только то, что в действительности вышло из употребления. Поверьте мне, ни один культурный человек никогда не сожалеет об испытанном наслаждении, и ни один некультурный человек не знает, что такое наслаждение.

— Я знаю, что такое наслаждение! — воскликнул Дориан Грей. — Это — обожать кого-нибудь.