Убить пересмешника - Харпер Ли (1964)

К Заводи ведет проселочная дорога, которая сворачивает от Меридианского шоссе примерно в миле от города. По шоссе всегда подвезут – или на фургоне с хлопком, или на попутной машине, а по проселку дойти совсем недалеко; но возвращаться домой в сумерки, когда машин почти уже нет и приходится всю дорогу идти пешком, не так-то приятно, и поэтому купальщики стараются не задерживаться допоздна.

Дилл рассказывал, они только вышли с Джимом на шоссе и вдруг видят – навстречу едет Аттикус. Он вроде их и не заметил, и они замахали руками. Тогда он наконец затормозил. Они к нему подбежали, а он говорит:

– Вы лучше подождите какую-нибудь машину, которая идет в город. А я сейчас не домой.

Сзади сидела Кэлпурния.

Джим заспорил, потом стал просить, и Аттикус сказал:

– Ладно, поезжайте с нами, только уговор: из машины не выходить.

По дороге к дому Тома Робинсона Аттикус рассказал им, что случилось.

Свернули с шоссе и мимо свалки, мимо Юэлов медленно поехали к негритянскому поселку. Во дворе у Тома целая куча черных ребятишек играла в камешки. Аттикус остановил машину и вышел. Кэлпурния пошла за ним во двор.

Дилл слышал – Аттикус спросил одного из мальчишек:

– Где твоя мама, Сэм?

И Сэм ответил:

– Она у Стивенсов, мистер Финч. Сбегать за ней?

Аттикус сперва вроде не знал, как быть, потом сказал – ладно, и Сэм побежал со всех ног.

– Играйте, играйте, мальчики, – сказал Аттикус ребятам.

Из дома вышла совсем маленькая девочка и уставилась на Аттикуса. Во все стороны у нее торчали тоненькие косички, и на каждой – яркий бант. Она улыбнулась во весь рот и заковыляла к Аттикусу, но она была совсем маленькая и не умела сойти со ступенек. Дилл сказал – Аттикус подошел к ней, снял шляпу и протянул ей палец. Она уцепилась за палец, и Аттикус помог ей сойти с крыльца. Потом подвел ее к Кэлпурнии.

Тут пришла Элен, за ней вприпрыжку бежал Сэм. Элен сказала:

– Добрый вечер, мистер Финч. Не присядете ли?

И замолчала. И Аттикус стоит и молчит.

– И вдруг она упала, Глазастик, – сказал Дилл. – Как стояла, так и упала, будто какой-то великан наступил на нее и раздавил. Вот так – хлоп! – Дилл топнул ногой. – Прямо как букашку.

Кэлпурния с Аттикусом подняли Элен и повели в дом, а у нее ноги не идут. Их долго не было, потом вышел один Аттикус. Когда ехали обратно мимо свалки, кто-то из Юэлов что-то заорал вслед, но что, Дилл не разобрал. О смерти Тома в Мейкомбе говорили два дня; за два дня о случившемся успел узнать весь округ. «Слыхали?.. Нет?.. Говорят, он как помчится со всех ног…» Жителей Мейкомба ничуть не удивила смерть Тома. Ясное дело, сдуру дал тягу. Черномазые – они все безмозглые, где уж им думать о будущем, вот и кинулся бежать очертя голову, себе же на погибель. И ведь вот что забавно: Аттикус Финч, наверно, вызволил бы его, но ждать?.. Черта с два. Все они такие. Никакой положительности в них нет. И ведь этот самый Робинсон был женат по закону, говорят, содержал себя чисто, церковь посещают, все как полагается, а как дошло до дела, так и выходит – все одна только видимость. Черномазый – он черномазый и есть.

Собеседник, в свою очередь, сообщал кое-какие подробности, а потом уже и говорить стало не о чем до самого четверга, когда вышла «Мейкомб трибюн». В колонке, посвященной жизни цветных, появился коротенький некролог, но была еще и передовая.