Зеленая миля - Стивен Кинг (1997)

Я наклонился вперед, задыхаясь. Я мог видеть каждую трещинку в бетонном полу, каждую раковину, каждый проблеск слюды. Подняв глаза на стену, я увидел имена, написанные на ней в 1924-м, в 1931-м. Эти имена были смыты, люди, которые их написали, тоже в некотором роде были смыты, но я думаю, что ничего нельзя смыть полностью, ничего с этого темного стекла нашего мира, и теперь я увидел их снова, переплетения имен, находящих одно на другое. Я смотрел на них и словно слышал, как мертвые говорят, поют и просят о милосердии. Я почувствовал, как мои глаза пульсируют в орбитах, уловил биение своего сердца, ощутил шорох моей крови, бегущей по всем сосудам моего тела, словно письма отовсюду.

Вдалеке я услышал гудок поезда — должно быть, трехчасовой в Прайсфорд, подумал я, но не был уверен, потому что раньше никогда его не слышал. Особенно из Холодной Горы, ибо ближайшее место, где проходила железная дорога, находилось в десяти милях к востоку от тюрьмы. Значит, я не мог его слышать из тюрьмы, скажите вы, да, так оно и было до ноября 1932-го, но в тот день я его слышал.

Где-то с треском, словно бомба, разорвалась лампочка.

— Что ты со мной сделал? — прошептал я. — О Джон, что ты сделал?

— Извини, босс, — сказал он спокойно. — Я не подумал. Это ненадолго. Скоро ты опять будешь в норме.

Я поднялся и направился к двери камеры. Я шел словно во сне. Когда я дошел до двери, он проговорил:

— Ты хотел знать, почему они не кричали? Тебе и сейчас непонятно только это, правда? Почему девочки не кричали, пока были еще на веранде.

Я обернулся и посмотрел на него. Я мог видеть все красные прожилки в его глазах, каждую пору на его лице… и я почувствовал его боль, боль, которую он забрал у других людей, как губка впитывает воду. Я увидел темноту, о которой он говорил. Она лежала повсюду в мире, когда он смотрел на мир, и в этот момент я чувствовал одновременно и жалость к нему, и огромное облегчение. Да, мы совершим нечто ужасное, этого нельзя избежать… и все-таки сделаем это ему во благо.

— Я увидел все, когда тот плохой парень схватил меня, — сказал Джон. — Тогда я понял, что это он сделал. Я видел его в тот день, он был среди деревьев, и я видел, как он их бросил и убежал, но…

— Ты забыл, — подсказал я.

— Верно, босс. Пока он до меня не дотронулся.

— Почему они не кричали, Джон? Он ударил их так, что потекла кровь, родители находились прямо над ними, наверху, почему же они не кричали?

Джон посмотрел на меня своими нездешними глазами:

— Он сказал одной из них: «Если будешь шуметь, я убью твою сестру, а не тебя». То же самое он сказал другой. Понимаешь?

— Да, — прошептал я и увидел все. Веранду Деттериков в темноте. Уортона, склонившегося над ними, как вампир. Одна из них начала звать на помощь, но Уортон ударил ее, и кровь потекла из носа. На веранде была эта кровь.

— Он убил их любовью, — объяснил Джон. — Их любовью друг к другу. Теперь ты понимаешь, как все было?

Я кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Он улыбнулся. Слезы потекли снова, но он улыбался.

— И вот так каждый день, — сказал он, — по всему миру. — Потом лег и повернулся лицом к стене.

Я вышел в коридор, закрыл его камеру и пошел вверх по коридору, к столу дежурного, все еще как во сне. Я вдруг понял, что слышу мысли Брута, очень слабый шепот о том, как пишется слово, по-моему «получить». Он думал: «После „ч“ пишется „и“ или „ы“?». Потом поднял глаза и начал улыбаться, но улыбка погасла, как только он разглядел меня получше.

— Пол? — спросил он. — Ты в порядке?