Поющие в терновнике - Колин Маккалоу (1977)

Они много разговаривали, но всегда как-то вообще: об овцах и стрижке, о земле, о том, чего он хочет добиться в жизни, о разных местах, где он побывал. Иногда о каком-нибудь политическом событии. Люку случалось иной раз прочесть книжку, но он не пристрастился к чтению с детства, как Мэгги, и сколько она ни старалась, ей не удавалось уговорить его что-то прочесть лишь потому, что ей, Мэгги, эта книга показалась интересной. Не заводил он и каких-либо умных, глубоких разговоров и, что всего любопытней и досадней, нимало не интересовался тем, как живется ей, Мэгги, и чего она хочет в жизни. Подчас ее так и подмывало поговорить о чем-нибудь, что задевало ее куда сильней, чем овцы или дождь, но стоило ей попытаться и он ловко переводил разговор на какую-нибудь накатанную дорожку.

Люк О'Нил был умен, самоуверен, на редкость неутомим в работе и жаждал разбогатеть. Родился он в глинобитной лачуге на окраине города Лонгрич в Западном Квинсленде, на самом тропике Козерога. Отец его был блудным сыном состоятельного, но сурового ирландского семейства, в котором грехов не прощали, мать — дочерью немца, торговца мясом в Уинтоне; когда ей непременно вздумалось выйти замуж за Люка-старшего, от нее тоже отреклись родители. В глинобитной лачуге ютились десятеро детишек, и на всех — ни единой пары башмаков, а впрочем, в раскаленном Лонгриче вполне можно было бегать босиком. Люк-старший, когда приходила охота заработать кусок хлеба, нанимался стригалем, но чаще всего у него была охота пить дешевый ром — и только; когда Люку-младшему исполнилось двенадцать, отец погиб во время пожара в Блэколском трактире. И сын при первой возможности ступил на стезю стригаля, поначалу — мальчишкой-смольщиком: мазал растопленной смолой зияющие раны, если стригаль по оплошности вместе с шерстью отхватывал у овцы клок мяса.

Одно никогда не пугало Люка — тяжелая работа: он наслаждался ею, как иные наслаждаются бездельем, потому ли, что отец его был пьяница и посмешище всего города, или потому, что унаследовал трудолюбие матери-немки, — причина никого никогда не интересовала.

Он подрос и получил работу чуть посложней — бегал по сараю, подхватывал взлетающие из-под «ящерок», словно воздушные змеи, широкие сплошные полосы шерсти и относил к столу для подрубки. Потом научился «подрубать» — отщипывать слипшиеся от грязи края — и относил настриженную шерсть в лари, где ее оценит наметанным глазом аристократ среди мастеров овцеводческого дела — сортировщик; сортировщик шерсти подобен дегустатору вин или парфюмеру — он не научится своему искусству, если не обладает еще и особым врожденным чутьем. У Люка такого чутья не было, значит, чтобы зарабатывать побольше, — а он непременно этого хотел, — надо было стать либо прессовщиком, либо стригалем. У него вполне хватило бы силы работать прессом, сжимать уже рассортированную шерсть в тюки, но первоклассный стригаль может заработать больше.

Его уже знали во всем Западном Квинсленде как отличного работника, и он без особого труда получил право на опыте учиться стрижке. В нем счастливо сочетались ловкость и уверенность движений, сила и выносливость — все, что нужно, чтобы стать первоклассным стригалем. Вскоре Люк уже стриг двести с лишком овец за день, шесть дней в неделю, получая по фунту за сотню; и это — узкими длинными ножницами, похожими на болотных ящериц, их так и называют — «ящерки». Инструмент новозеландских стригалей — большие ножницы с широким редким гребнем — в Австралии запрещен, хоть он и удваивает выработку стригаля.