Благословение небес - Макнот Джудит (2001)

Ян знал и еще кое-что, но не хотел обнародовать этого до тех пор, пока не убедится наверняка. Именно поэтом он всеми силами стремился сохранить ее исчезновение в тайне. Он знал, что его жена безумно боялась – чего-то или кого – то – в ту ночь, когда он видел ее в последний раз. Шантаж – единственное, что приходило Яну в голову, но, во-первых, шантажисты не похищают своих жертв, а во – вторых, он не мог себе представить, чем Элизабет могла привлечь шантажиста.

Если же исключить шантаж, исчезновение Элизабет становилось вовсе необъяснимым, ибо трудно представить себе преступника, который решился бы на такой безумный поступок, как похищение маркизы, зная, что в таких случаях поднимают на ноги всю английскую полицию.

Оставалась еще одна версия, но он не мог заставить себя заняться ею как следует. Он не хотел даже думать о том, что его жена могла сбежать с любовником. Прошел день, наступила ночь, и Яну все труднее было избегать этой отвратительной и мучительной мысли. Он бродил по дому, стоял в ее комнате, чтобы чувствовать себя ближе к ней, а потом начал пить. Он пил, пытаясь заглушить боль разлуки и тот безымянный ужас, который подымался внутри него и доводил почти до безумия.

На шестой день газетчики узнали об исчезновении леди Элизабет Торнтон, и эта новость выплеснулась на первые полосы «Таймс» и «Лондонской газеты» вкупе с изрядной долей домыслов относительно шантажа, похищения с целью выкупа и прозрачных намеков на то, что маркиза Кенсингтонская могла оставить своего мужа «по причинам, известным только ей».

После этого даже объединенные усилия семейств Торнтонов и Таунсендов не могли удержать прессу от обнародования каждого слова правды, догадки или вопиющей лжи, которые им удавалось обнаружить или – чаще – придумать. Каким-то загадочным образом газетчики узнавали – и тут же печатали – каждую любую информацию, которая поступала на Боу-стрит от сыщиков Яна. Была опрошена вся прислуга Яна и Элизабет, и их показания цитировала вездесущая пресса.

Ненасытная публика упивалась все новыми и новыми подробностями частной жизни маркиза Кенсингтонского и его жены.

Фактически именно из очередной статьи в «Таймс» Ян узнал, что стал главным подозреваемым. В статье говорилось, что дворецкий из Хэвенхёрста предположительно являлся свидетелем ссоры между лордом и леди Торнтон в ту самую ночь, когда леди Торнтон видели в последний раз. Причиной ссоры, по словам дворецкого, явились яростные нападки лорда Торнтона на моральные устои леди Торнтон, касающиеся «неких вещей, о которых лучше не упоминать».

Горничная леди Торнтон, говорилось в той же статье, сошла вниз в слезах, потому что, заглянув в спальню своей госпожи, услышала, как та «плачет, будто у нее разрывается сердце». Горничная также сказала, что в комнате было темно, и потому она не могла видеть, был ли нанесен какой-либо физический ущерб ее хозяйке, «но она не может сказать и не скажет, что такое вряд ли было возможно».

Только один слуга в Хэвенхёрсте дал показания, которые не могли свидетельствовать против Яна, но они причинили ему еще большие мучения, чем все остальные намеки. Новый садовник по имени Вильям Стоуки сказал, что за четыре дня до исчезновения леди Торнтон видел, как она в сумерках вышла из дома с черного хода и направилась в сад. Стоуки последовал за ней, собираясь спросить, нужно ли мульчировать клумбы с цветами, однако не посмел приблизиться к ней, так как увидел, что она обнимает «мужчину, который не был ее мужем».

Газеты замечали по этому поводу, что неверность могла спровоцировать мужа не только на ссору, но и на то, чтобы заставить ее исчезнуть… навсегда.

Однако официальные власти медлили с обвинением, так как все еще не могли поверить, что лорд Торнтон мог убить свою жену только из-за того, что она встречалась в саду с каким-то мужчиной. Полицейские считали это недостаточным мотивом для преступления.