Все по-честному - Джеймс Джулия (2004)

– Господи, я думала, о Лапейне. И очами души своей увидела, как он утаскивает недоваренное вымя в гостиную…

– Лори, мне не до смеха. Он хвалит все, что я делаю, понимаешь?

– Понимаю. Что же дальше?

– Не знаю. Надеюсь доконать его декораторскими способностями. Он разрешил делать все, что угодно, везде, кроме его спальни, но я туда и так не полезу под страхом смерти.

– Кстати, что там насчет расстегнутых джинсов и сна в голом виде?

– А! О! Он нарочно это делает. Скажи, пожалуйста, если бы я принялась расхаживать по дому в трусиках и лифчике, а по ночам приоткрывать свою дверь и эффектно раскидываться на кровати – долго бы он продержался?

– Насколько я знаю, он и не собирался сдерживаться. Так он расхаживает в трусах и лифчике… тьфу ты, в трусах без лифчика?

– Он расхаживает дома в потертых джинсах на голое тело и не застегивает пуговицу. У него мускулатура Брэда Питта в «Трое», и он отличненько этим пользуется. Он приходит с работы все раньше и раньше, он носит мне цветы вениками и корзинами, он подарил мне роскошную монстеру, которую мне всегда хотелось купить, он водит меня в рестораны и рассказывает миллион смешных историй, он предупредителен, дружелюбен, внимателен, он помнит обо мне все, даже то, что я сама уже забыла, он идеален в быту, он не имеет ни пороков, ни недостатков – я так больше не могу!!!

Лори перестала сдерживать дыхание и восторженно выдохнула:

– Да почему же?! Раз он такой клевый? Чего ты ждешь?

Мэри Лу вскинула на подругу абсолютно безумные глаза.

– Как ты не понимаешь? Он вынудил меня принять самое идиотское решение в моей жизни. Он сломал мою привычную жизнь. Он диктует мне свои условия игры и не поддается на мои уловки… Впрочем, я еще не перешла ко второму этапу.

– А если выяснится, что он обожает розовый цвет?

– Ну уж нет. Я собираюсь превзойти саму себя. Уже все продумано – я превращу его стильную холостяцкую квартиру в помесь домика Барби с французским борделем восемнадцатого века. Плюш, кружавчики и пуфики! Салфеточки! Ангелочки! Фарфоровые собачки. Я сделаю Барту шестимесячную завивку и куплю ему ошейник со стразами.

– Лу, это уже перебор. Животные страдать не должны.

– Это не животное. Это демон! Знаешь, что вчера случилось?

– Что?

– Я забыла запереть дверь в свою комнату, когда уходила.

– Он валялся на твоем одеяле?

– Не сразу. Сначала он выдрал из горшков все растения и раскопал всю землю. Потом он объел персидскую фиалку. И только после этого, грязный как поросенок, улегся на мою постель. Я думала, меня удар хватит.

– А что Лапейн?

– Лапейн? Ха! Я зарыдала, а Лапейн увел меня в гостиную, взбил мне коктейль, взял пылесос и вычистил мою комнату до блеска. Потом отшлепал Барта газетой – а я знаю, чего ему это стоило! – и поехал в магазин за землей и подкормками. Сам пересадил всех пострадавших, сам полил, сам расставил на подоконнике. И что я должна была, по-твоему, сделать?

– Отдаться! Немедленно.

– Лори, мне не до смеха. Знаешь ли ты, что это самая моя большая мечта на протяжении последних семи с лишним лет? Но вместо этого я капризничала и канючила, пока не стала сама себе противна, после чего сбежала в свою комнату и опять не спала до пяти утра.

– Лу, ты прости, но, по-моему, ты валяешь дурака.

– А ты мне предлагаешь плюнуть на все и погубить свою жизнь?

– О, я слышу голос истинной католички! С какого перепугу ты ее погубишь? Наоборот, будешь счастлива…

– Да, один день. Одну ночь. Неделю, месяц. Потом я ему надоем, и все кончится.

– Лу, нельзя так пессимистично смотреть на себя и собственную жизнь. Почему ты не допускаешь мысли, что он действительно тебя любит…