Мой личный враг - Елена Звездная (2012)

— Что ты на спасение Ташши ринулась, что, его защищая, Инару сказала слова заветные… Что, едва миновала угроза, опять же к Танаэшу устремилась. А когда он тебя поцеловал, ты ведь обняла его…

— Мне было холодно…

— Инар решил иначе. Лианну отстранил от себя и пошел с повинной к главному.

— А как же Лин?

— А что Лин, Ярослава?

И я промолчала. Что тут сказать, как вспомню счастье Яринки…

— Знаешь, был у меня жених, — вдруг заговорила Верховная. — Спас он меня от первой и очень горькой любви, практически с того света вытащил. Я и дала ему слово, что его буду. Верила в каждое слово клятвы, а потом… тот день, Даркаэрш и чувство, словно лечу над миром. Сколько слез потом, как винила себя, как ругала, дрянью последней чувствовала. Но вот прошли годы и, знаешь, просыпаюсь по утрам и понимаю, как хорошо, что так оно сложилось. Ведь жить с нелюбимым страшно, Ярослава. И жениться из жалости тоже нельзя. Я не оправдываю Инара, но и понять его могу. Лин очень больно сейчас, но лучше так, чем, прожив годы и родив детей, в один день понять, что тебя никогда не любили. А она девочка добрая и светлая, пройдет время — и боль ее пройдет.

— Я себя виноватой чувствую, — призналась, и как-то стало легче.

— За что, Ярослава? Вины твоей нет.

— Я… слова не те сказала.

— Не они его к тебе толкнули, не они… Давай так сделаем: поезжай к родителям да на балу отдохни, а как вернешься, устрою вам встречу с Инаром, поговорите, все обсудите. Если не судьба вам — значит, первая любовь комом, а коли судьба… Тебе решать, Ярослава. Только тебе. Ты сердце слушай, оно подскажет. Но сначала школу окончи!

— А как вы встречу устроите?

— Организуем ему вызов в кабинет министра. Могу я раз в жизни использовать родственные связи или как? — Верховная весело подмигнула. — Ты не грусти, Ярослава, все будет хорошо. Вот увидишь.

В тот же вечер, наобнимавшись с девчонками, я и уехала. Ну, уехала — это громко сказано. Трижды кольцо повернула, на камень надавила и, как всегда, от души завизжала, проваливаясь в темноту.

* * *

А у нас было лето! И светило яркое солнце. И трава была зеленая, а в воздухе царил аромат маминых любимых абрикосов, которые цвели круглый год ей на радость, а соседям на зависть — ну не любят тут маму. И за красоту, с годами не увядающую, и за сад, вечно цветущий, а больше всего — за характер! Правда, как я родилась, соседки сменили гнев на милость и даже решили ее пожалеть. Ну как же, родить самую обычную дочь — это страшное наказание. Но мама им быстро втолковала, что жалость является последним чувством, которое по отношению к ней можно испытывать.

И вот стою я, активно ворот расстегиваю, ибо солнышко припекает, и тут земля начинает трястись.

— Только не это, — простонала несчастная я.

Их было шестеро. Огромных, размером с коняку, сторожевых псов. И вся эта стая, радостно повизгивая, мчалась к одной маленькой мне. И я уже знала, что дальше будет.

— Дем, Смерть, Жуть, Ужас, Мрак, Тайфун, сидеть! — скомандовала я в самый последний момент.

Шестеро абсолютно черных псов с совершенно красными глазищами радостно бухнулись на землю. Я бухнулась тоже, потому что на ногах не удержалась. Но суровое выражение на лице храню, ибо стоит расслабиться — и вылижут с ног до головы в буквальном смысле. А слюна у них паршиво отмывается. Зато псы пастями улыбаются и хвостами по земле бьют.

— Вы мои хорошие, — не удержалась я.

Зря. Вся стая, от радости, что их узнали и похвалили, бросилась здороваться… ну да, с языками. И тут как прогремело:

— Ярусик!

Антуан спикировал с неба, выхватил меня практически из пастей песиков и взмыл в небо. Ну я завизжала, высоко же, а брату хоть бы хны.

— Яренка! — и меня подбросили в воздух, а потом поймали и снова бросили. — Ты вернулась! Я так соскучился.

Не поймал. Лечу вниз и понимаю, что сейчас всех убью.