Мой личный враг - Елена Звездная (2012)

— Яра! — Лиарс перехватил прямо на лету и начал щекотать. — Ярусик!

— А-ха-ха, — был мой ответ.

А внизу бесновались от радости псы и безжалостно топтали мой саквояж, зато братцы решили поделиться мной. То есть начали перебрасывать прямо в воздухе, ну и щекотать заодно.

— Хва… хва… хватит!

В небе прогремел гром и послышался голос деда:

— А ну живо отпустили сестру, охламоны крылатые!

— Привет, деда… — сказала я, находясь в свободном падении… а земля-то уж близко.

— Здравствуй, Ярусик, — и меня поймали на ручки. — Ух, кто-то вырос.

Я радостно улыбнулась деду и крепко обняла за шею.

— Ласковая ты моя, — сказал дед и, цокая копытами по дороге, понес меня к воротам.

Ему-то псы были не помеха, они ему по грудь только, да и кто с самим советником Темного Повелителя будет связываться.

— Ну, как учеба на новом месте? — спросил меня самый настоящий высший демон.

— Нормально, — я невольно потянула руку до его рогов. Они здоровые такие, черные, чуть с изгибом — сразу видно, что дед из древних. — Сначала жутко было, а потом ничего, привыкла.

— Угу, — скептически хмыкнул дед, — когда ты с магом-отступником в первый раз столкнулась, нам тоже жутко было. А потом ничего… привыкли. Тебя еще разговор с отцом ждет!

— А ты ругать будешь? — решила я с ходу заручиться поддержкой.

Дед нахмурился, от чего на его черном лбу такие складочки смешные появились, но потом сменил гнев на милость и, к моему удивлению, с восхищением произнес:

— Моя кровь! Пробудилась, наконец. А то все сдержанная да разумная, тьфу, перед советниками было стыдно. Зато теперь всем ясно: может, с виду и воробушек, а в душе орел — птица гордая.

Значит, не будет.

— Деда, я тебя обожаю! — и смачно поцеловала в щеку.

— Яруська, одна ты дедина радость. Ну, беги к маме, Аннарэль уж заждалась тебя.

И меня аккуратно опустили на землю. Тут же Смерть подбежал, неся в пасти затоптанный и обслюнявленный саквояж. Но ругаться на песика я была не в силах.

— Пасиб, родной, — и чмокнула в носик. — Вечером покатаемся.

Пес от радости устроил такой танец, что я опять едва на ногах удержалась, да деда поддержал, он у меня жалостливый.

— Яруська! — раздался радостный крик, и с порога по ступеням сбежала мама.

Абсолютно все собаки мгновенно поджали хвосты и, поскуливая, смылись подальше. А с чего бы? Мама у меня красавица — глаза зеленые, волосы карамельного оттенка, длинные до пола и цветами украшенные, платье розовое летящее, и она опять босиком, значит, только из сада.

— Ярусик, — мама подбежала, сжала в объятиях, а потом и вовсе закружила от радости, — ты приехала!

Деда на это дело посмотрел и осторожно так:

— Аннарэль, ты это… поаккуратнее с ребенком, задушишь ведь.

Меня тут же опустили и ехидно так демону бросили:

— Вы, папа, разберитесь — ребенок или невеста! Али маразм крепчает?

— Аннарэль! — взревел древний.

— «Ты гневаешься, значит, не прав», — процитировала мамуля и, ласково взглянув на меня, продолжила: — Один бал, папа. А если ентот жоних Ярусику не приглянется, никаких свадеб. И плевать я на ваши родовые клятвы хотела… да хоть с башни темнейшего поплевать могу, с меня станется.

Деда нахмурился, в итоге выдал:

— Кровная месть, Аннарэль, не то, чего я хотел бы для своей семьи.

— Злая дриада — совсем не то, что сможет пережить их семья. Я все сказала. — И тут же повернулась ко мне. — Яреночек, устала, да? Ты ж только с постели поднялась, а тут такое. Ну, ничего, сейчас тебя искупаем, переоденем, потом обедать сядем.

* * *

— Мой вердикт — сволочь, урод, гад, но такой обаятельный мерзавец, Ярусь, я бы не устояла.

Мы лежали в моей комнате на кровати и говорили о своем, о женском, а если конкретно, то о мужиках. Теплый ветерок задувал в распахнутое окно, розовые занавески от этого колыхались, а листочки на цветах чуть шелестели.