Настоящая любовь - Бэлоу Мэри (2003)

Он осторожно перебирал пряди волос Марджед, пока она спала.

Ей было очень уютно и на удивление тепло. Она подумала, что тепло согрело ей сердце. Он любил ее! Его пальцы нежно гладили ее голову.

— А знаешь, я не хотела сюда приходить, — сказала она. Наверное, не стоило упоминать сейчас другого мужчину, как и думать о ее противоречивых чувствах к нему. Но любить для нее означало быть абсолютно откровенной и честной со своим возлюбленным. — Он жил здесь ребенком. Я имею в виду, граф Уиверн.

Рука, гладившая ее по голове, замерла.

— Ты любила его в детстве, — сказал он. — У тебя есть воспоминания, связанные с этим местом?

— Одно из них совсем недавнее, — ответила Марджед и, поколебавшись секунду, рассказала ему о последней встрече с Герейнтом.

Он снова принялся водить пальцами по ее волосам, но ничего не сказал.

— У него была тяжелая жизнь, — продолжала она. — Невыносимо тяжелая. В это нелегко поверить, но в двенадцать лет его забрали отсюда для богатой, роскошной жизни, а теперь он один из богатейших людей страны. Но деньги не приносят счастья, правда? Мне кажется, с тех пор как он покинул это место, в его жизни не было ни любви, ни дома.

— Возможно, вчера его утешило твое сочувствие, Марджед, — сказал он. — Возможно, вчера он почувствовал что-то вроде любви. Ведь в том, что ты сделала для него, была любовь?

— Нет, — быстро ответила она. — Я люблю тебя.

— Но есть разные виды любви, — сказал он. — Если мы любим одного человека, то это вовсе не значит, что мы не любим всех остальных.

— Мы говорим о человеке, которого мы оба ненавидим, — напомнила она. — Разумеется, я не чувствую к нему любви.

— Я борюсь с системой, Марджед, — сказал он, — со всеобщей несправедливостью, а не с одним человеком. Во мне нет ненависти.

— Это видно, — сказала она. — Ты всегда очень заботишься о том, чтобы никто не пострадал при разрушении застав ни с той, ни с другой стороны. К тому же ты устраиваешь так, чтобы пострадавшие материально получили возмещение. Ты полон участия к людям. Значит, вот почему ты взялся за это дело? Ты борешься против системы, а не против людей?

— Да, — ответил он.

— Это лучше, чем ненависть, — сказала она. — Ненависть… причиняет боль.

— Да. — Он поцеловал ее в макушку.

Наконец он приподнял ее и положил спиной на одеяло, а сам склонился над ней и начал ласкать ее умелыми, чувственными руками, ртом, языком.

Она отдалась радости физической любви. Но что-то произошло, и она ничего не могла с этим поделать. Она чувствовала, что ее обнимают руки Герейнта, как обнимали тогда, когда он плакал. И сейчас она лежала в темной лачуге с Герейнтом, и та нежность, которую она испытала вчера, перешла в новое чувство — в любовь.

Она никогда не видела лица мужчины под маской Ребекки, не видела, когда он занимался с ней любовью, а потому представляла себе лицо и тело Герейнта. Занималась любовью с Ребеккой, отдавая ему всю нежность, которую испытала вчера к Герейнту. Пыталась вернуть ему любовь, которую он знал здесь ребенком, а потом был лишен.

Рассудок говорил ей, что завтра она придет в ужас, когда вспомнит об этом, что она усомнится в своей любви к Ребекке, когда поймет, что, занимаясь любовью с ним, думала о Герейнте. Но в эту минуту чувства были гораздо сильнее рассудка.

— Дорогой, — прошептала она, когда он приподнял ее, чтобы овладеть ее телом, — я люблю тебя. Я люблю тебя.

Она любила Ребекку. А, закрыв глаза, видела Герейнта. Она отдавала свое тело и нежность, пытаясь не задаваться вопросом, кому она их отдавала.

Она любила… мужчину, который тоже любил ее.

Глава 22