Настоящая любовь - Бэлоу Мэри (2003)

Пуля задела плечо. Это обнаружилось после того, как Сирис помогла ему кое-как высвободиться из черного балахона. Закатав пропитанную кровью рубашку, она стерла запекшуюся кровь влажной тканью.

— Отверстие спереди, — сказал он слабым голосом. — На спине тоже должно быть такое же, Сирис. Стреляли в спину.

— Да, есть, — отозвалась она.

Теперь, занимаясь делом, она почувствовала себя спокойнее, хотя знала, что реакция наступит позже. Если бы пуля попала на несколько дюймов ниже…

— Значит, пуля прошла навылет, — сказал он. — Ты хотя бы понимаешь, Сирис, что она могла угодить тебе в голову?

Внутри у нее как-то странно все сжалось, однако рука, промывавшая рану, не дрогнула.

— Но ведь не угодила, — сказала Сирис.

Она еще не закончила обрабатывать и перевязывать рану, а он уже закрыл глаза, и, даже несмотря на черную краску на его лице, она увидела, что он побелел как полотно. Тут Сирис совсем успокоилась.

— Констебли могут пойти по домам, — сказала она. — Тебе нужно вымыть лицо, Алед, а еще мы должны спрятать или вообще избавиться от этого костюма. Нужно прикрыть твое плечо. Где мне найти рубаху?

Он смотрел на нее глазами, затуманенными болью. Все это время она прислушивалась к звукам, доносившимся с улицы. Вдруг начнут прочесывать дома, особенно если заподозрят, что один из помощников Ребекки ранен? Но было тихо. Она заставила Аледа лечь в кровать, откуда тот наблюдал за всеми ее действиями. Наконец она осмотрелась. Обычное жилище холостяка.

— Что ты делала на дороге, Сирис? — спросил он.

— Предавала тебя, — ответила она.

Он не сводил с нее пристального взгляда, на который она ответила, стоя в другом конце комнаты.

— И все же, — сказал он, — ты перевязала меня, спрятала все улики. Скажи теперь правду.

И она сказала правду, тихо стоя на том же месте, безвольно опустив руки. Рассказала обо всем, даже о помолвке с Мэтью Харли, заключенной днем.

— Не кори себя, — сказал Алед, когда она замолчала. — Ты ни в чем не виновата, Сирис. Ты слабая женщина, несправедливо, что ты оказалась втянутой во всю эту смуту. Я сейчас поднимусь и провожу тебя домой.

— Ничего подобного, — возмутилась она. — Ты останешься в постели, Алед Рослин.

— Я не могу допустить, чтобы ты пошла домой одна, — сказал он. — Это опасно.

— Я не собираюсь идти домой, — сказала она. — Я остаюсь здесь.

— Нет, — возразил он. — Ты должна думать о своей репутации, Сирис. К тому же и родители будут волноваться.

— Я сказала им, что заночую у миссис Эванс и ее матери, — сказала она, — так как Марджед примет участие в походе Ребекки. А что касается репутации, Алед, то она меня не волнует. Я тебя не оставлю. Только не сегодня.

Он прикрыл глаза здоровой рукой и помолчал несколько секунд. Решил с ней не спорить.

— Тогда я уступлю тебе кровать, а сам посплю на сундуке.

— Ты останешься на своем месте, — сказала она. — А я лягу рядом. Кровать достаточно широкая.

Он так и не отнял руку от лица. Сирис не поняла, что услышала в ответ — то ли вздох, то ли смех. Она расстегнула платье и сняла его, — оно было уже измято после недавних бурных событий, и ей не хотелось мять его еще больше. Задув лампу, она осторожно перебралась через Аледа и легла у стены. Торопливо укрылась одеялом.

Сильная боль мало-помалу отступила. Плечо теперь ныло, как ноет больной зуб, — тупо и неотвязно. Алед знал, что завтра не сможет пошевелить рукой. А ведь тем не менее ему придется стать к наковальне и заняться делом, если вдруг кто-то начнет вынюхивать и задавать вопросы, что наверняка случится. Он только надеялся, что к тому времени рана перестанет кровоточить.

Сирис лежала рядом с ним в кровати. Он уже чувствовал ее тепло, хотя она не дотрагивалась до него. Он осторожно взял ее за руку.

— Когда мужчина и женщина в одной кровати, не так-то легко заснуть, — сказал он.

— Я знаю.