Я набралась смелости попросить забрать меня из аэропорта, потому что даже после двух месяцев добровольного одиночества и попыток освоить самоконтроль, мне страшно возвращаться в пустую квартиру. Как будто там меня поджидают все те проблемы, с которыми отчаянно сражалась много тысяч часов.

Он сказал, что очень занят на работе и если не выспится, то пустит насмарку все, ради чего убивался последние два года.

Я «улыбнулась» смайликом и сказала, что все понимаю и никаких проблем.

Не понимая и зная, что проблема есть. Моя, само собой, но она настолько огромная, что самой мне с ней никак не справиться.

Но кому нужна «неудобная и не понимающая» женщина?

Точно не уставшему и задолбаному на работе мужчине.

Дорога до моей маленькой съемной квартиры - тягучая, цвета праздничной иллюминации и под звук «Last Christmas* Джорджа Майкла, которая разносится из динамиков аудиосистемы.

Я не выпускаю телефон из рук.

И не даю экрану погаснуть. Делаю что угодно, чтобы он только не выключался. Боюсь - хоть это и против любой логики - что сообщение, которого ждут, как манны небесной, просто не сможет пробиться в «темный» телефон через хитросплетения лабиринтов сотовой связи.

В этом нет логики.

Только мое болезненное желание.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста... Ты же можешь сделать для меня одно маленькое чудо. Я знаю, что можешь»

Таксис помогает мне достать из багажника дорожную сумку. Вторая - маленькая и спортивная - висит у меня на плече.

Я знаю, что чуда не будет.

Но все равно зачем-то нахожу взглядом свои окна. Они не могут «гореть», потому что у Антона нет ключей.

Но все равно, может быть... Он нашел квартирную хозяйку, придумал что-то, убедил ее миллионом слов и ждет меня?

У меня немного подкашиваются ноги, пока поднимаюсь по ступеням до лифта. Нажимаю кнопку нужного этажа.

Поднимаюсь, мысленно уговаривая себя ни на что не надеяться.

Антон работает. Он не из тех мужчин, кто нарочно корчит занятого, чтобы сделать неожиданный сюрприз.

Но мне так отчаянно этого хочется, что никакой голос разума не выживает в громком шторме острой как никогда потребности.

Трясущимися руками и только со второй попытки справляюсь поочередно с верхним и нижним замком.

Открываю дверь, но не могу переступить через порог, потому что там темно и холодно.

Говорят, люди радуются, когда после долгого отсутствия возвращаются домой и у них даже выделяются «гормоны счастья», когда в первую секунду громко и с размаху вдыхают знакомый аромат дома.

Я ничего не слышу и не чувствую. Вообще ничего.

Просто топчусь на пороге, собираюсь с силами и все-таки делаю шаг.

Никакого чуда для глупой писательницы.

Бросаю на пол сумки, не разуваясь и не раздеваясь иду в комнату.

Мне почему-то очень холодно. В тишине и пустоте звук собственных стучащих зубов вызывает головную боль.

Сажусь в угол, подтягиваю колени к груди

Включаю телефон, набираю: «Уже прилетела и доехала. Извини, если разбудила»

Отправляю.

Жду. Чего?

Пять, десять, двадцать минут.

Целый длинный одинокий час, пока до больной ванильной головы, наконец, не доходит, что чудес не бывает. Есть жизнь, и мне нужно учиться принимать ее такой: не идеальной, не сосредоточенной вокруг меня. Взрослой!

Около четырех ночи иду в ванну.

Достаю свои «любимые витаминки счастья».

Глотаю даже не морщась, смотрю на свое отражение, и оно обещает хранить мой секрет запечатанными пальцем губами.

Никто не увидит, никто не узнает.

Горячая вода душа расслабляет, тугими струями выбивает из тела панику и одиночество.

Еще через полчаса я включаю свет во всем доме: в комнате, в кухне, даже в гардеробной.