Изоморф. Дилогия - Лисина Александра

Спрыгнуть с крыши и добраться до тупичка, откуда донесся шум, особого труда не составило. Тут и было-то сто шагов по прямой. Однако когда я их преодолел и заглянул в проулок между домами, откуда торопливо выскочили два человека, то почувствовал… какое-то опустошение, что ли? Растерянность. Разочарование. И одновременно горечь. Потому что там, в тупике, посреди большой грязной лужи, лежал, раскинув руки, старый чудак Лурр, а на его груди стремительно расплывалось багровое пятно.

При виде этой скверной картины, я от неожиданности даже в реальный мир умудрился вывалиться, а запах тех двоих, что сейчас бежали прочь, зафиксировал совершенно машинально. И так же машинально заметил, что, помимо крови и железа, к нему примешивается слабый аромат серебра.

Выходит, старик все-таки дождался позднего клиента? И тот в благодарность за выполненную работу, расплатился с Лурром более чем щедро? Наверное, кто-то следил за ним в надежде поживиться. Или позарился на блеск серебра. Но если на покупателя эти козлы напасть не посмели, то одинокий, беззащитный, внезапно разбогатевший старик представлял собой легкую добычу…

Услышав, как хрипит и скребет слабеющими пальцами землю Лурр, которому, судя по дырам в одежде, кто-то дважды всадил в грудь здоровенный нож, я медленно поднял голову, снова провалился на изнанку и оскалил зубы, огласив сумеречный мир таким же хриплым рыком.

Жизнь в бедных районах всегда тяжела. Здесь нередко случались кражи, бандитские разборки, похищения, насилие, зверства и, конечно же, убийства. Но до тех пор, пока они не касались лично меня, я все это отмечал умозрительно. Как статист, которому в силу обстоятельств приходилось фиксировать происходящее, никак в этом эмоционально не участвуя. Однако сейчас, глядя на испускающего последние вздохи Лурра, во мне впервые заклокотала ярость. Даже, пожалуй, бешенство, вызванное не столько самим фактом убийства, сколько причиной, по которой кто-то решил, что может его совершить.

Какое-то паршивое серебро…

Одна-единственная монета – вот цена, в которую неизвестные оценили человеческую жизнь. И пусть эта жизнь принадлежала дряхлому, тяжело больному старику, пусть тому жить оставалось всего несколько лет или даже месяцев. Но что-то перевернулось тогда у меня в душе. И я совершенно неожиданно, всей своей звериной сущностью осознал, что справедливой платой за чужую жизнь может быть только другая жизнь. Как и то, что в самое ближайшее время обязательно эту плату возьму.

Я пригнулся, собираясь отправиться за неизвестными немедленно, но пронесшийся по подворотне ветерок заставил меня вздрогнуть.

– Подожди, – раздался вместе с ветром подозрительно знакомый голос. И, обернувшись, я увидел стоящего рядом с затихающим стариком Шэда, на лице которого появилось напряженное выражение. – Олег, это ты меня призвал?

Я – что?!

НЕТ!

– Хорошо, – так же быстро успокоился собиратель, а меня вдруг пробила нервная дрожь.

Кажется, теперь я знаю, как именно призывают сборщиков душ. Оказывается, для этого нужно всего лишь убить… или же умереть самому.

– Подойди, – сухо велел Шэд, разом перестав походить на улыбчивого парня в дурацкой шляпе. Теперь это был кто-то другой. Незнакомый. Пугающий. – Знаю, что это прозвучит странно, но ты должен мне помочь.

Что? Неужто Лурра можно спасти?!

Из сумеречного мира я прекрасно видел, что вокруг его тела еще вьется зеленоватое свечение. Значит, какими бы ни были повреждения, жизнь в этом теле еще теплилась. Хотя, если я правильно понял, с каждым мгновением ее становилось все меньше.

Под требовательным взглядом сборщика душ я неохотно приблизился. Затем, получив недвусмысленный взгляд, прошел через барьер, появившись в реальном мире почти одновременно с собирателем душ. Озадаченно замер, когда Шэд наклонился и, подхватив что-то с земли, быстро спрятал в кулаке. И откровенно насторожился, когда он повернулся в мою сторону и спросил: