— В этот раз на твоем пути стою я. — Вынесла приговор, даже не повышая голоса. — Не вернется. Смирись!

Не смирится! Не забудет. И не простит.

Об этом говорил пылающий абсолютной ненавистью взгляд. В пекло! Главное, что ушла. Громко хлопнула дверью, и ушла.

В тот же миг, Лера оказалась припечатана к стене, всей мощью и тяжестью любимого тела.

— Поедешь со мной?

Хрипло. В самые губы.

— Да!

— И куда не спросишь?

— Мне все равно!

Мужчина мягко очертил контур ее губ. Подбородок. Шею. Кулон. Лера и не дышала, пока он хмуро разглядывал свой подарок. А потом одной единственной фразой выбил почву у нее из-под ног:

— Сегодня я понял одну вещь…

— Какую?

— Что…способен на убийство, при мысли…Лера, прости. Но, я не смогу делить тебя с другим мужчиной. Я скорее…сверну тебе шею!

Глава 29

Возвращались они по отдельности. И не потому, что опасались привлечь к себе лишнее внимание. Нет. Перед ними стояла более сложная задача — незаметно улизнуть с вечеринки. Придумать вполне логичный, не вызывающий подозрения повод. И сделать это, как можно скорее.

Первой пошла Лера. К величайшему счастью, Покровская за столиком отсутствовала. Наверняка поправляла макияж в женской уборной.

— Доброго вечера! — Стараясь улыбаться искренне и естественно, поприветствовала собравшихся. А именно: Виктора Сергеевича, Анну, Станислава Юрьевича и Маргариту Алексеевну. Глеб все еще находился на сцене, и увлеченно болтал с Куликовым. Хорошо. Такой расклад только на руку.

— Милая! — Давыдова кивнула на свободный стул, предлагая присесть. — Что же вы так долго? Мы уже начали волноваться!

— Извините. В последний момент решила сменить образ, на что-то более консервативное.

Женщина прошлась по ней оценивающим взглядом:

— То, что я наблюдала на тебе несколько часов назад, тоже было весьма-весьма неплохо!

— Вероятно. — Согласилась без колебаний. Ох, бедное ее платье, безжалостно растерзанное Германом! — Наверняка поэтому, при виде меня, таксист и спросил, не на работу ли я, случаем?

Да, приходилось врать. А куда деваться?

Маргарита Алексеевна сочувствующе ужаснулась. А Смирнова зашлась заливистым смехом. Очевидно, догадалась о ее маленьком спектакле, но отчего-то решила подыграть:

— Каков поганец! — Скомканная салфетка театрально полетела на скатерть. — Надеюсь, ты отвесила ему приличную пощечину?

— Увы! — Обиженно поджала губы. — Со всех ног побежала переодеваться.

— Не расстраивайся. Выглядишь, один черт, как…конфетка, в самой яркой обертке!

— Спасибо.

— Присаживайся, дочка! — Теперь сам Давыдов наблюдал за ней, нервно переминающейся с ноги на ногу, очень задумчиво. — Ты, как никто другой, заслужила праздника. Без тебя бы его не было.

И что делать?

Собрав в кулак всю смелость, а заодно и наглость, оттараторила на выдохе:

— Если мое решение никого не обидит, я хотела бы вернуться домой.

— Почему? — Станислав нахмурился. — Плохо себя чувствуешь? Болит что-то?

— Нет-нет! — Поспешила успокоить мужчину. — Просто, переоценила свои силы, думая, что смогу хорошенько повеселится. На деле же, катастрофически устала, и хочу спать. Не подумайте, что жалуюсь, но неделька выдалась…

— Герман вернулся, — произнес, явно наблюдая за ее реакцией. — Видела?

— Да. — Слишком уж активно закивала головой. — Пересеклась с ними в уборной. Злой, как обычно…

— Я был бы очень добрым, если бы кое-кто, хоть изредка смотрел куда прет, и не оттаптывал мне ноги! — Холодно отчеканил вышеупомянутый человек, незаметно приблизившись со спины. — Раз за разом!

Лера закатила глаза, состроив скорбную мину, и продолжила играть по обговоренному заранее сценарию.

— Господи, Герман, не специально же я! Просто не заметила…

— Так спешила облегчиться?