Новая жизнь, Божественная комедия - Данте Алигьери (1967)

79Поэтому «Содом» гласят их крики,

Как ты слыхал, и совесть их язвит,

И в помощь пламени их стыд великий.

82Наш грех, напротив, был гермафродит;

Но мы забыли о людском законе,

Спеша насытить страсть, как скот спешит,

85И потому, сходясь на этом склоне,

Себе в позор, мы поминаем ту,

Что скотенела, лежа в скотском лоне.

[1046]

88Ты нашей казни видишь правоту;

Назвать всех порознь мы бы не успели,

Да я на память и не перечту.

91Что до меня, я — Гвидо Гвиницелли;

[1047]

Уже свой грех я начал искупать,

Как те, что рано сердцем восскорбели».

94Как сыновья, увидевшие мать

Во времена Ликурговой печали,

Таков был я, — не смея показать, —

97При имени того, кого считали

Отцом и я, и лучшие меня,

Когда любовь так сладко воспевали.

[1048]

100И глух, и нем, и мысль в тиши храня,

Я долго шел, в лицо его взирая,

Но подступить не мог из-за огня.

103Насытя взгляд, я молвил, что любая

Пред ним заслуга мне милей всего,

Словами клятвы в этом заверяя.

106И он мне: «От признанья твоего

[1049]

Я сохранил столь светлый след, что Лета

Бессильна смыть иль омрачить его.

109Но если прямодушна клятва эта,

[1050]

Скажи мне: чем я для тебя так мил,

Что речь твоя и взор полны привета?»

112«Стихами вашими, — ответ мой был. —

Пока продлится то, что ныне ново,

[1051]

Нетленна будет прелесть их чернил».

115«Брат, — молвил он, — вот тот

[1052](и на другого

Он пальцем указал среди огней)

Получше был ковач родного слова.

118В стихах любви и в сказах

[1053]он сильней

Всех прочих; для одних глупцов погудка,

Что Лимузинец

[1054]перед ним славней.

121У них к молве, не к правде ухо чутко,

И мненьем прочих каждый убежден,

Не слушая искусства и рассудка.

124«Таков для многих старых был Гвиттон

[1055],

Из уст в уста единственно прославлен,

Покуда не был многими сражен.

127Но раз тебе простор столь дивный явлен,

Что ты волен к обители взойти,

К той, где Христос игуменом поставлен,

130Там за меня из «Отче наш» прочти

Все то, что нужно здешнему народу,

Который в грех уже нельзя ввести».

133Затем, — быть может, чтобы дать свободу

Другим идущим, — он исчез в огне,

Подобно рыбе, уходящей в воду.

136Я подошел к указанному мне,

Сказав, что вряд ли я чье имя в мире

Так приютил бы в тайной глубине.

139Он начал так, шагая в знойном вире:

«Tan m'abellis vostre cortes deman,

Qu'ieu no me puesc ni voill a vos cobrire.

142Ieu sui Arnaut, que plor e vau cantan;

Consiros vei la passada folor,

E vei jausen lo joi qu'esper, denan.

145Ara vos prec, per aquella valor

Que vos guida al som de l'escalina,

Sovenha vos a temps de ma dolor!»

[1056]

148И скрылся там, где скверну жжет пучина.

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

1Так, чтоб ударить первыми лучами

В те страны, где его творец угас,

Меж тем как Эбро льется под Весами,

4А волны в Ганге жжет полдневный час,