Джим с Пиккадилли - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2002)

– Да, – коротко ответила миссис Крокер. – Пожалуйста, попроси его, чтобы он не вертел вазу. Она очень ценная.

И она устремила на юного гостя, который небрежно крутил красивейшее изделие древней китайской поры, такой же взгляд, каким только что расправилась с его отчимом. Но что ему взгляды! Он переместил конфетину из-за правой щеки под левую, тупо посмотрел на тетку и возобновил манипуляции с вазой. В его жизни миссис Крокер не значила ничего.

– Огден, – велела миссис Пэтт, – иди сюда и сядь!

– Не хочу-у…

– Ты надолго в Англию, Неста? – холодно осведомилась миссис Крокер.

– Не знаю. Мы еще не решили.

– Вот как?

Она отвлеклась. Огден, разыскав бронзовый нож для разрезания бумаг, принялся постукивать им по вазе. Звенящая нота, которой отзывался фарфор, ласкала юную душу.

– Если Огдену так уж хочется разбить вазу, – отчужденно произнесла миссис Крокер, – я позвоню дворецкому, пусть принесет молоток.

– Огден! – прикрикнула миссис Пэтт.

– Прям уж ни до чего не дотронься, – проворчал Огден, отходя к окну, где и встал, уставясь на площадь. Легкое подергивание ушей показывало, что он по-прежнему жует конфету.

– Малыш все такой же забавный, – пробормотала хозяйка.

– Я приехала не Огдена обсуждать!

Миссис Крокер вскинула бровь. Даже миссис Ланнерс, у которой она переняла эту манеру, не сумела бы вскинуть ее искуснее.

– Вот я и жду, Неста, пока ты объяснишь зачем.

– Поговорить о твоем пасынке, Джеймсе Крокере.

Дисциплина, которую взращивала в себе миссис Крокер, спасла ее от унижения: ей удалось скрыть, как она удивлена. Она грациозно махнула ладошкой (точь-в-точь герцогиня Эксминстер, непревзойденная махальщица), сообщая, что внимательно слушает.

– О твоем пасынке Джеймсе, – повторила миссис Пэтт. – Как там его называют нью-йоркские газеты, Питер?

Опоссум ожил. Он исхитрился завернуться в такой плотный кокон небытия, что теперь, когда его включили в беседу, выскочил, как чертик из коробки или труп из могилы. Повинуясь властному зову, он сдвинул в сторону плиту и высунул голову.

– Джим с Пиккадилли, – слабо промолвил он.

– Джим с Пиккадилли! – повторила миссис Крокер. – Что за наглость!

Несмотря на все муки, тусклая улыбка тронула при этом восклицании маску смерти.

– Им бы следовало…

– Питер!

И Пэтт скончался вновь, всем своим видом выражая почтение.

– С какой стати нью-йоркским газетам вообще вздумалось писать про Джеймса? – осведомилась миссис Крокер.

– Питер, объясни.

Пэтт нехотя сбросил погребальные одежды. Он полагал, что беседу Неста будет вести в одиночку.

– Э… ну… он сейчас у всех на языке.

– Почему?

– Как же, вырос в Америке, работал в газете – и вдруг уезжает в Англию, просто герцогом каким-то становится. Знается с другими герцогами, играет в карты с королем… Естественно, они заволновались.

На лице миссис Крокер обозначилось более любезное выражение.

– Да, конечно. Газетам не помешаешь печатать, что они хотят. Итак, они опубликовали очерк о его успехах в английском обществе!

– Успехах, – хмыкнул Пэтт. – Уж это верно…

– Надо что-то предпринять, – вмешалась миссис Пэтт.

Пэтт одобрил и это.

– Неста просто заболеет, если так пойдет!

Миссис Крокер вскинула бровь. Удержать на лице довольную улыбку стоило ей немало трудов.

– Всегда в тебе, Неста, говорит мелкая ревность…

Миссис Пэтт разразилась металлическим хохотом.

– Чего-чего, – вскричала она, – а позора я не желаю!

– Позора?

– А как еще это назвать? Разве ты не сгорела бы со стыда? Открываешь воскресную газету, а там статейка на целую полосу о твоем племянничке, который напивается на скачках, дерется с букмекером, срывает митинг! Мало того, его судят, потому что он не женился на какой-то буфетчице!