Джим с Пиккадилли - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2002)

В почтенном финансисте до сих пор таился мальчишка, тщетно барахтающийся в жестоком мире. На эту его черту живо откликалась ее молодость. Энн находилась в том неустрашимом возрасте, когда так и тянет защитить угнетенных, исправить неправду, и в ее головке рождались самые фантастические замыслы. Она мечтала преобразовать их маленький мирок. Тяготы дядиной семейной жизни сразу возмутили ее, и если б он попросил совета, да еще ему и последовал, то решил бы, а точнее – взорвал бы все проблемы. В минуту девичьих раздумий Энн часто изобретала планы, от которых его седые волосы поднялись бы дыбом.

– Мальчишек я навидалась, – заметила она, – но уж таких, как наш Огден, просто нету. Хорошо б отправить его в закрытую школу с суровым режимом.

– В Синг-Синг, – предложил дядя.

– Нет, почему ты не отошлешь его в школу?

– Тетка твоя и слышать не желает. Боится, похитят его. Так случилось в прошлый раз, в Англии. Нельзя ее винить, что теперь она глаз с него не спускает.

– Иногда я подумываю… – Энн задумчиво пробежалась по клавишам машинки.

– Да?

– Так, ничего. Надо печатать дальше для тети Несты.

Пэтт разложил на полу пухлую воскресную газету и с удовольствием принялся просматривать юмористическое приложение. Мальчишество, которое влекло к нему Энн, побуждало начинать чтение с этих страничек. Он был уже седой, но и в искусстве, и в жизни у него сохранился вкус к грубоватым шуткам. Никто и представить не мог, как он веселился, когда Раймонд Грин, романист, подопечный его жены, споткнулся однажды о незакрепленный прут на лестнице и кубарем катился целый пролет.

С дальнего конца коридора донеслись приглушенные удары. Энн перестала трещать на машинке и прислушалась.

– Это Джерри Митчелл грушу колотит…

– Э? – встрепенулся Пэтт.

– Я говорю, это Джерри Митчелл колотит в спортивном зале грушу.

– Да, он сейчас там.

Энн задумчиво поглядела в окно, потом крутанулась на вертящемся кресле.

– Дядя Питер!

Пэтт медленно вынырнул из космических глубин.

– А?

– Тебе Джерри никогда не рассказывал про своего друга? Он держит на Лонг-Айленде лечебницу для собак. Забыла, как его там, не то Смитерс, не то Сметерс. Люди, ну, всякие старые дамы, приводят к нему своих собаченций. Джерри говорит, он всех вылечивает безотказно. Кучу денег загребает.

– Денег? – При этом магическом слове Пэтт-читатель сразу преобразился в финансиста. – Есть, значит, желающие. Собаки сейчас в моде. Для хорошего лекарства могу организовать рынок сбыта.

– Вряд ли этим лекарством можно торговать. Оно для раскормленных собак, которых не выгуливают.

– Обычно этим страдают модные комнатные собачонки. Похоже, я сумею сделать тут бизнес. Спрошу его адрес у Митчелла.

– Брось, дядя Питер, забудь и думать. Никакого бизнеса тебе не сделать. Лекарство простое: когда к нему приводят разжиревшего пса, он его почти не кормит. Дает только самую простую пищу да заставляет бегать подольше. Через неделю собака здорова и счастлива.

– А-а! – разочаровался Пэтт.

Энн мягко тронула клавиши машинки.

– А про лечебницу эту я вспомнила, когда мы обсуждали Огдена. Как, по-твоему, может, такое лечение и его вылечит?

Глаза у Пэтта заблестели.

– Безобразие! Нельзя мальчишку подлечить недельку-другую!

– Пошло бы ему на пользу, а? – И Энн отбарабанила короткий мотив кончиками пальцев.

В комнате пала тишина, нарушаемая лишь стрекотом машинки. Разделавшись с юмористическим приложением, Пэтт обратился к спорту – он был пылким бейсбольным болельщиком. Бизнес не позволял ему часто посещать матчи, но он внимательнейшим образом следил за национальной игрой по газетам и восхищался наполеоновским даром Макгроу, что очень польстило бы этому спортсмену, знай он об этом.

– Дядя Питер! – снова повернулась Энн.

– Угу?