Глаза тьмы - Кунц Дин Рей (2008)

— Слишком быстро? — спросил он.

— А что думаешь ты?

— Для меня — не быстро.

— Совсем не быстро, — согласилась она.

— Уверена?

— Абсолютно.

— Ты — сама любовь.

— Так люби меня.

Он не выглядел здоровяком, но поднял ее на руки, как ребенка.

Тина прижалась к нему. Видела огонь желания в его темных глазах, и секс был только частью этого желания. Знала, что тем же желанием горят и ее глаза, и он ценил то, что в них видел.

Он принес ее к кровати, уложил на спину, неторопливо, пусть на лице читалась страсть, раздел.

Сам быстро освободился от одежды, лег рядом с нею, обнял.

Медленно, тщательно принялся изучать ее тело, сначала взглядом, потом ласковыми руками, наконец губами и языком.

И Тина поняла, что ошибалась, считая, что во время траура необходимо соблюдать целомудрие. Следовало поступать с точностью до наоборот. Хороший, здоровый секс с мужчиной, который тебя любит, позволил бы гораздо быстрее сжиться с утратой, ибо секс — противоположность смерти, радостный праздник жизни, отрицание могильного небытия.

Янтарный свет разливался по его мышцам.

Он наклонился к ее лицу, они поцеловались.

Она просунула руку между ними, сжала, погладила его член.

Чувствовала себя распутной, бесстыдной, ненасытной.

Когда он вошел в нее, обхватила его руками.

— Ты такая сладкая, — прошептал он.

И начал древний, как мир, танец. Надолго, очень надолго они забыли о существовании смерти, наслаждаясь прелестями любви, и в эти заполненные счастьем часы им казалось, что жить они будут вечно.

Глава 15

Четверг, 1 января

Тина осталась у Элиота на ночь, и он осознал, что уже забыл, до чего это приятно, когда рядом лежит действительно дорогой тебе человек. В последние два года в этой постели побывали и другие женщины, некоторые даже оставались на ночь, но ни одна, кроме Тины, не доставляла ему такой удовлетворенности одним лишь своим присутствием рядом. А уж секс становился пусть приятной, но всего лишь премией, отнюдь не главной причиной, по которой ему хотелось, чтобы она была с ним. Она показала себя превосходной любовницей (нежной, ласковой, жаждущей получить наслаждение), но при этом оставалась такой ранимой и доброй. И в темноте силуэт ее тела, укрытого одеялом, служил талисманом от одиночества.

Наконец он тоже уснул, но в четыре часа утра его разбудили крики беды.

Она сидела, зажав в кулаках простыню, вышвырнутая из кошмарного сна. Дрожала всем телом, бормотала что-то бессвязное о человеке в черном, монстре из сна.

Элиот включил лампу на прикроватном столике, чтобы доказать ей, что в спальне они одни.

Она рассказывала ему о своих кошмарах, но до этого момента он не подозревал, какие они ужасные. И эксгумация тела Дэнни, похоже, действительно пошла бы ей на пользу, каким бы жутким ни выглядело его изуродованное и полуразложившееся тело. Если вид его останков мог положить конец этим кошмарам, конечно же, следовало извлечь гроб из могилы.

Он выключил свет, убедил ее лечь. Прижимал к себе, пока ее не перестало трясти.

К его изумлению, страх Тины быстро уступил место страсти. Они вновь поймали ритм, который принес им столько радости. А потом они оба соскользнули в сон.

* * *

За завтраком он предложил ей поехать с ним на пикник, где он собирался отвести в сторонку судью Кеннбека и поговорить с ним об эксгумации. Но Тина хотела вернуться домой и заняться комнатой Дэнни. Она считала, что должна как можно скорее очистить спальню от вещей мальчика, закончить это дело до того, как вновь потеряет присутствие духа.

— Мы увидимся вечером, не так ли? — спросил он.

— Да.

— Я снова приготовлю тебе обед.

Она похотливо улыбнулась.

— И что ты под этим подразумеваешь? — поднялась со стула, перегнулась через стол, поцеловала его.