Глаза тьмы - Кунц Дин Рей (2008)

Доктор Карлтон Домби страдал от одного из редких приступов клаустрофобии. Ему казалось, что его проглотили живьем и теперь он пребывает в желудке дьявола.

Эта комната, площадью двадцать на сорок футов, находилась на четвертом подземном уровне секретного комплекса, расположенного в Сьерра-Неваде. Низкий потолок покрывал губчатый, желтоватый звукоизоляционный материал, который и создавал ощущение полости пищеварительного тракта. Холодный свет флуоресцентных ламп освещал ряд компьютеров и столы, заставленные и заваленные научными приборами, журналами, графиками, папками с документами. Компанию им составляли две кофейные кружки.

Центральную часть западной стены (одной из коротких стен), напротив входной двери, занимало окно, шесть футов в длину, три — в высоту, за которым находилась еще одна комната, в два раза меньше этой. Сконструировали окно по принципу сэндвича: две панели толщиной в дюйм из бронированного стекла, между ними — полость, заполненная инертным газом. Стальная рама. Четыре слоя изоляции, с обеих сторон каждой панели. По расчетам конструкторов, такое окно выдержало бы и попадание крупнокалиберной пули, и взрыв гранаты, и сильное землетрясение. Разбить его не представлялось возможным.

Чтобы не допустить запотевания стекол (людям, которые работали в большой комнате, требовался постоянный контроль над тем, что происходило в маленькой), они обдувались сухим, теплым воздухом из четырех расположенных на потолке вентиляционных отверстий. В настоящее время система не работала: три четверти окна покрывала изморозь.

Доктор Карлтон Домби, кучерявый, с пышными усами, стоял у окна, вытирал влажные ладони о белый халат и озабоченно всматривался в один из пятачков, свободный от изморози. И пусть он боролся с приступом клаустрофобии, старался убедить себя, что над низким потолком, так похожим на внутреннюю стенку желудка какого-то чудовища и грозящим вот-вот свалиться ему на голову, синее небо, а не тысячи тонн железобетонных и стальных конструкций, паническая атака тревожила его гораздо меньше, чем происходящее за окном.

Доктор Эрон Захария, помоложе Домби, чисто выбритый, с прямыми каштановыми волосами, наклонился к компьютеру, не отрывая глаз от бегущих по экрану чисел.

— За последние полторы минуты температура упала на двадцать три градуса. Как бы это не причинило вреда мальчику.

— Раньше его это нисколько не беспокоило, — откликнулся Домби.

— Я знаю, но…

— Проверь показания датчиков.

Захария перешел к другому компьютеру, на экране которого высвечивались частота пульса Дэнни Эванса, кровяное давление, температура тела, показатели мозговой активности.

— Сердцебиение в норме, может, чуть медленнее, чем десятью минутами раньше. Кровяное давление нормальное. Температура тела не изменилась. А вот электроэнцефалограмма какая-то странная.

— Как и всегда при резком падении температуры воздуха. Непонятная мозговая активность. Но никаких других признаков дискомфорта.

— Если и дальше будет так холодно, нам придется надеть защитные костюмы, войти в его камеру и перевести мальчика в другую, — заметил Захария.

— Свободных нет, — напомнил Домби. — Все заняты животными, над которыми ведутся эксперименты.

— Значит, придется освободить одну от животных. Мальчик важнее, чем они. Мы получаем более интересную информацию.

«Он важнее не потому, что человек, а как источник информации», — сердито подумал Домби, но озвучивать мысль не стал, потому что сразу угодил бы в диссиденты, превратился бы в потенциальную угрозу безопасности секретного объекта. Так что сказал он другое: