Тайны летней ночи - Клейпас Лиза (2012)

Зная, что лучшим способом отделаться от него будет свести все к шутке, Аннабел с улыбкой отвернулась и поднесла к губам бокал.

— О, милорд, я не посмею никуда идти с вами! Боюсь, мой муж ужасно ревнив! — воскликнула она и слегка подскочила, услышав за спиной голос Саймона:

— И похоже, у него для этого есть все причины!

Хотя тон был спокойным, почти неуловимая нотка горечи встревожила Аннабел. Она умоляюще посмотрела на него, безмолвно заклиная не устраивать сцены. Лорд Уэллс-Троутон был назойлив, но безвреден, и Саймон только сделает их объектами всеобщего посмешища, если не сумеет сдержаться.

— Хант… — пробормотал толстяк, бесстыдно ухмыляясь. — Вы настоящий счастливчик! Не каждому дано обладать столь бесценным призом!

— Совершенно верно, — согласился Саймон, окидывая его нескрываемо убийственным взглядом. — И если когда-нибудь приблизитесь к ней еще раз…

— Дорогой, — перебила Аннабел с насмешливой улыбкой, — я обожаю твои примитивные порывы. Но давай прибережем их для более уместных времен.

Саймон не ответил, продолжая смотреть на Уэллс-Тро-утона с упорством, привлекшим внимание окружающих.

— Повторяю, держитесь подальше от моей жены, черт побери, — сказал он со зловещей мягкостью. Лорд побелел и отшатнулся.

— Доброго вам вечера, милорд, — поспешно пожелала Аннабел, осушив бокал и растягивая губы в фальшивой ослепительной улыбке. — Спасибо за шампанское.

— Был рад угодить, миссис Хант, — расстроенно пробормотал Уэллс-Троутон, поспешно удаляясь.

Красная от смущения, Аннабел, избегая любопытных взглядов, выплыла из зала в сопровождении Саймона, нашла небольшой балкончик и поставила на перила бокал.

— Что он сказал тебе? — грубо потребовал Саймон, нависая над ней.

— Ничего интересного.

— Он нагло ухаживал за тобой, и все это видели!

— Для него такие ухаживания ничего не значат… да и для других тоже. Ничего не поделать, таковы они все, ты прекрасно знаешь, что никто не обращает внимания на подобные вещи. Для них верность — всего лишь предрассудки, свойственные низшим классам. А если мужчина, подобно лорду Уэллс-Троутону, попытается совратить чужую жену, никто не придает этому значения…

— Зато я придаю значение, мою жену совращают едва не на глазах всего зала.

— Твоя выходка сделает нас предметом издевательств, не говоря уже о том, что ставит под сомнение мою верность!

— Ты сама утверждала, что верность для тебе подобных — пустой звук!

— Они не мне подобные, — взвилась Аннабел, потеряв терпение. — Во всяком случае, с тех пор, как я стала твоей женой! Теперь я сама не знаю, где мое место: но уж точно не с тобой и не с этими людьми!

Выражение его лица не изменилось, но она почувствовала, что ранила его. Немедленно раскаявшись, она вздохнула и потерла лоб.

— Саймон, я не хотела…

— Ничего, — проворчал он. — Все в порядке. Пойдем в зал.

— Но я хочу объяснить.

— Не стоит.

— Саймон…

Она поежилась и прикусила язык, всем сердцем желая взять назад неосторожные слова.

Глава 24

Опасения ее сбылись: между ними возникло небольшое, но явное отчуждение. Она жаждала извиниться и уверить, что ни в чем его не винит. Однако все усилия довести до его сведения, что она ни о чем не жалеет, получили спокойный, но решительный отпор. Саймон, всегда готовый обсудить любую тему, не желал объясняться с женой. Сама того не зная, Аннабел ухитрилась с точностью стилета ревнивого испанца ударить в самое больное место, и он чувствовал себя виноватым, поскольку вырвал ее из привычной среды, из того мира, в котором она когда-то мечтала блистать.