Ненастоящий мужчина - Бирюков Александр Николаевич (2017)

Итак, в психике абсолютно любого человека инстинкты непрерывно борются с законом, моралью, нравственностью. В психике даже самого высокоморального человека сидит инстинкт, который только и ждёт, чтобы вырваться наружу, и только социальные ограничители не дают ему этого. Что будет, если, например, убрать закон? Очень просто — инстинкты вырвутся наружу, и мы через пару дней или недель окажемся в условиях джунглей, где сильный убивает слабого, ловкий обворовывает медлительного, а лживый обманывает честного. То же самое происходит в условиях, когда реализация элементарных инстинктов необходима для выживания. Психика человека отбрасывает мораль, ей плевать на закон, потому что на кону биологическое существование организма. Это подтверждается свидетельствами людей, прошедших через ГУЛАГ или фашистские концентрационные лагеря, голод и другие чрезвычайно опасные для жизни ситуации. Даже самые нравственные на воле люди буквально за пару недель становились просто животными, готовыми убить за пайку хлеба. Или убить, чтобы наесться мясом убитого. Повторяю, так вели себя те люди, которые вне ГУЛАГА и концлагеря были объектом для подражания: профессора, офицеры, учителя и т. п. Инстинктам было уже плевать на любую мораль, их задача — не дать организму сдохнуть от голода. Психика отбрасывала социальные ограничители как явление, вредное для биологического выживания организма.

Итак, поведение человека будет человеческим только в тех рамках, в которых социальные регуляторы и ограничители блокируют действие инстинктов. Чем слабее регуляторы, тем более эгоистичным, циничным, антисоциальным будет поведение человека. Если социальные ограничители убрать совсем, то человек станет вести себя как любое другое животное: обезьяна, волк или кабан. Не сразу, но через некоторое время, очень непродолжительное, инстинкты возьмут верх над остатками воспитания.

Вывод очень прост: не существует людей хороших или плохих, таких или не таких. Человек не ведёт себя как зверь не потому, что он «хороший», а потому, что социальные ограничители блокируют «зверя». Чтобы быть абсолютно точным, скажу, что существует ультрамизерная доля людей, которые выбиваются из этого правила. С одной стороны, это святые (и подобные им подвижники, жертвующие собой ради других), с другой — маньяки, которые ведут себя по–звериному даже в условиях действия социальных ограничителей. Однако доля этих людей в обществе ничтожна, и брать их во внимание нет смысла.

Чтобы не погрешить против истины, скажу, что есть ещё один механизм, который ограничивает эгоистичные инстинкты. Механизм, в отличие от вышеперечисленных, не внешний, а внутренний. Это любовь — влечение к объекту, который реально или потенциально реализует те или иные наши мотивации. На объяснении механизма любви останавливаться не буду — он предельно подробно рассмотрен в первых главах книги «Анатомия любви и фальшивок». Здесь интересно другое. «Органы» любви, такие как верность, страх потери, забота, помощь, деликатность и др. (подробнее — глава «Анатомия любви» в книге «Анатомия любви и фальшивок») блокируют, хотя бы частично, эгоистичное инстинктивное поведение по отношению к объекту любви. Однако любовь — дело непостоянное. Она может сменить объект, может пройти, особенно если протекает в виде бурной болезненной эйфории. Так что любовь — ограничитель временный и не слишком надёжный.