Порядки любви. Разрешение семейно-системных конфликтов и противоречий - Хеллингер Берт (2003)

Карл: Сегодня я внутренне все время пребываю рядом с родителями |1етей-инвалидов, с которыми работаю как терапевт, и думаю об их ог-эмной жертве. После того как ты рассказал нам о тех, кто старается по-шчь другим, я все больше и больше чувствовал собственную беспомощность.

Б.Х.: Я считаю, что и ты, и твоя работа достойны глубокого уваже-*ия. Большинство людей уверены, что счастливая жизнь в богатстве пре-асна. Но они ошибаются. Жизнь тех, кто посвящает себя заботе о де-|гях-инвалидах, достигает внутреннего величия и богатства, которых так тазываемые счастливые люди никогда не смогут достичь. Для родителей аких детей это предназначение, которого они не могут избежать. Все,

195

кто уважает родителей таких детей и - что особенно важно - не сожалеет об их судьбе, но понимает, что такая судьба является для них вызовом и помогает им выдержать это испытание, хорошо выполнили свой долг.

Рольф: Сегодня я вспомнил об одной женщине, матери такого ребенка-инвалида, которой я помогаю и очень сочувствую.

Б.Х.: Что касается сочувствия, я знаю, что человеку нужна вся его смелость, чтобы взять на себя все трудности и страдания другого.

Что происходит, когда ребенок

занимает не соответствующее своему рангу

место в системе

Утэ: Я чувствую себя хорошо — и физически, и психически, и у меня больше нет никакого страха. Но при обсуждении определенных тем я ощущаю какое-то давление в груди. Это давление — не боли в сердце, но оно все же реально. Я ощутила его, например, вчера, когда речь шла о вине невиновного. Эта тема касается прежде всего моей матери, но и меня тоже. Когда мой отец обманул доверие моей матери и последствием этого обмана был внебрачный ребенок, она ясно дала мне понять, что находилась тогда в очень трудной ситуации с больным ребенком. Она сказала мне, что отец обманул ее и оставил без поддержки, и она ушла бы тогда от него вместе с обоими детьми, если бы у нее была такая возможность. Сейчас я спрашиваю у себя, не мешает ли мне эта мысль поклониться перед моим отцом при терапии.

Б.Х. ■ Ребенку не позволено вмешиваться в дела родителей. О счастье или несчастье в отношениях между родителями ребенку знать нельзя, а родители не должны рассказывать ему об этом. Если твоя мггь в самом деле об этом рассказала тебе, ты должна все забыть, и это в твоих силах!

Утэ. Ах, так?

Б.Х. • Я имею в виду определенную душевную дисциплину. Мы можем тренировать в себе способность забывать. Для этого тебе нужно просто «уединиться» глубоко внутри себя. С помощью такого упражнения воспоминания могут неожиданно исчезнуть. Тогда ты оставишь своих родителей в их собственных конфликтах и, глядя на них с любовью, сможешь принять от них только то, что они отдали тебе как родители.

Утэ: Что ж, возможно, ты и прав...

Б.Х.: Я хочу сказать тебе еще кое-что: к сердечной мягкости способны только грешники.

Утэ: К сердечной мягкости?

Б.Х.: Да, к сердечной мягкости. Невиновные — жестоки.

Утэ: Хорошо, сейчас я понимаю.

Б.Х.. Невиновность и вина не идентичны с добром и злом. Часто бывает даже наоборот.

196

Утэ: Я вижу, что много лет была слишком строгой в своих оценках и суждениях о хорошем и плохом.

Б.Х.: Тебе не следует так детально описывать свое поведение, иначе ты снова станешь прежней.

Утэ: У меня есть еще один вопрос, касающийся той темы, которую мы затронули. Через три месяца после смерти моего отца я попала в серьезную автомобильную катастрофу. Я перенесла перелом основания черепа и нескольких спинных позвонков. С тех пор...

Б.Х.: Достаточно! То, что меня действительно интересует, это какая системная динамика здесь действует!

Утэ: Я провела связь между катастрофой и твоими замечаниями о могиле, так как после той автокатастрофы со мной произошел целый ряд несчастных случаев, и я думаю, что возможность попасть в еще одну катастрофу для меня не исключена.

Б.Х.: А ты понимаешь почему?