Укридж - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2011)

Я медленно поднялся в мою гостиную. Я чувствовал, что ситуация была бы много легче, если бы я знал, кто такая Флосси, о которой он писал с такой беспечной фамильярностью. Это имя, хотя Укридж, бесспорно, полагал, что оно затронет во мне какую-то струну, не нашло в моей душе ни малейшего отклика. Насколько я помнил, с какой стороны ни посмотреть, в моей жизни не было ни единой Флосси. Я начал мысленно перебирать прошлые уходящие вдаль года. Давным-давно забытые Мэри, и Джулии, и Лиззи всплывали из мутных глубин моей памяти, пока я в ней рылся, но только не Флосси. Когда я взялся за ручку двери, мне пришло в голову, что Укридж, если он надеялся, что светлые воспоминания о Флосси свяжут нежными узами меня и ее мать, возводил свое здание на песке.

Едва войдя в комнату, я убедился, что миссис Баулс обладала чисто репортерским даром схватывать самые существенные моменты. О матери неведомой Флосси можно было бы сказать многое — например, что она была дородна, бодра и затянута в корсет куда сильнее, чем рекомендовал бы любой врач, но все эти факты подавлял и затмевал тот факт, что на ней была надета розовая шляпа.

Это был наибольший, наиярчайший, сверхпышно изукрашенный головной убор, какой мне доводилось видеть, и перспектива провести четыре с четвертью часа в его обществе добавила заключительный штрих к моему уже удрученному состоянию. Единственным солнечным зайчиком в непроглядном мраке была мысль, что ей придется шляпу снять, если мы пойдем в кинотеатр.

— Э-э… как поживаете, — сказал я, застывая в дверях.

— Как поживаете? — произнес голос из-под шляпы. — Скажи джентльмену «как поживаете», Сирил.

Тут я обнаружил у окна оттертого до блеска мальчугана. Инстинкт истинного художника подсказал Укриджу, что секрет истинно художественной прозы состоит в умении отсекать излишние подробности, а потому в письме он не упомянул про мальчугана, и, когда тот обернулся, чтобы неохотно подчиниться правилам хорошего тона, я почувствовал, что такая ноша свыше моих сил. Это был зловещего вида мальчишка с крысиной мордочкой, и он посмотрел на меня с ледяной брезгливостью, словно бармен в питейном заведении «Принц Уэльский» на Рэтклифф-Хайуэй.

— Я взяла Сирила с собой, — сказала мать Флосси (и предположительно Сирила), после того как отрок пробурчал осторожное приветствие, явно позаботившись, чтобы оно его ни к чему не обязывало, и вновь повернулся к окну, — потому как я подумала, что ему будет приятно повидать Лондон.

— Разумеется, разумеется, — ответил я, а Сирил у окна угрюмо взирал на Лондон, словно не слишком его одобряя.

— Мистер Укридж сказал, что вы нас поводите туда-сюда.

— С восторгом, с восторгом, — произнес я дрожащим голосом, взглянул на шляпу и тотчас отвел глаза. — Полагаю, нам стоит посетить кинотеатр, как вы думаете?

— Не-а! — сказал Сирил. И что-то в его тоне указывало, что его «не-a!» бесповоротны.

— Сирил хочет посмотреть всякие зрелища, — сказала его маменька. — Фильмы-то мы можем все посмотреть и дома. Он только и думал, как посмотрит виды Лондона. Это же будет ему, как образование, посмотреть все виды.

— Вестминстерское аббатство? — предложил я. В конце-то концов, что может быть полезнее для крепнущего юного сознания, чем знакомство с надгробиями великого прошлого, и если он пожелает, то и выбрать подобающее место для собственного погребения в грядущие дни? К тому же у меня было возникла мысль — но тут же исчезла, не успев принести мне утешения, — что при входе в Вестминстерское аббатство женщины вроде бы снимают шляпы.

— Не-а! — сказал Сирил.

— Он хочет посмотреть убийства, — объяснила мать Флосси.

Она сказала это так, словно речь шла о самом естественном мальчишеском желании, но мне оно показалось неосуществимым. Убийцы не имеют обыкновения заранее доводить до сведения публики обстоятельные программы своих предполагаемых действий. И я понятия не имел, какие убийства должны были состояться сегодня.