Перешагивая, по своему обыкновению, через две ступеньки сразу, Жеглов мне крикнул:

- Все, поплыл наш клиент, сейчас каяться будет!

Я молча кивнул, хотя особой уверенности в этом не испытывал. Ну да что загадывать - через минуту узнаем.

Груздева привели в следственный кабинет сразу же, он угрюмо, не глядя в глаза, поздоровался, опустился на привинченный табурет. Мне стула не было, и, хотя я мог принести его из соседней камеры, я остался на ногах, выглядывая в окно, из которого виднелась внутренность "собачьего дворика" - места для прогулок служебных собак.

Жеглов развалился за следовательским столом, но лицо его было внимательным и сочувственным; я понял, что он хочет подыграть Груздеву, всячески войти в его положение, не раздражать его победным видом. Но Груздев не обращал на Жеглова ровно никакого внимания, он просто сидел на табурете и тоскливо молчал, бездумно уставившись в верхний переплет окна, сквозь которое виднелся голубой кусочек неба и длинное, похожее на бесконечный железнодорожный состав, облако. Жеглов понял, что разговор придется начинать ему - не сидеть же здесь до вечера.

- В молчанку играть будем? - спросил он вежливым голосом.

Груздев пожал плечами, скривив тонкие губы.

- Дежурный доложил, что вы хотите поговорить со мной,- сказал Жеглов терпеливо.- Так, нет?

- С вами или с кем-нибудь еще, мне все равно...- разлепил наконец губы Груздев.- С вами меньше, чем с кем бы то ни было...

- Да почему же, Илья Сергеич? - искренне удивился Глеб.- Чем же я-то лично вам досадил? Ведь вот товарищ Шарапов, например, или следователь мы ведь одним делом занимаемся!

- Слушайте, бросьте вы это словоблудие!- выкрикнул Груздев и еще передразнил:- Де-елом вы занимаетесь! Не делом - то-то и оно, что не делом, невинного человека в тюрьме держите!

- Во-она, значитца, что-о...- пропел Жеглов. Встал, подошел вплотную к Груздеву.- Я-то думаю, заела человека совесть, решил грех с души снять... А ты опять за старое!

- Вы мне не тыкайте!- яростно закричал Груздев.- Я вас чуть не вдвое старше, и я советский гражданин... Я буду жаловаться!..

- Между прочим, это ведь все равно, как обращаться - на "ты" или на "вы", суть не меняется,- сказал Жеглов, возвратился к столу и уперся сапогом в стул.- Какая в самом деле разница будущему покойнику?..

Даже у меня дрожь прошла по коже от тихого и вроде ласкового голоса жегловского, а уж у Груздева и вовсе челюсть отвисла, бледный он стал прямо до синевы. Но держится молодцом. - Кто из нас раньше покойником будет, это мы еще посмотрим,- говорит.- А засим я с вами разговаривать не желаю.

- А я желаю,- улыбнулся Жеглов.- Я желаю услышать рассказ о соучастнике убийства Фоксе. Я желаю между вами соревнование устроить: кто про кого больше и быстрее расскажет. От этого на суде будет зависеть, кто из вас пойдет паровозом, а кто - прицепным вагоном. Понятно излагаю?

Груздев так впился в него взглядом,- видно, что волнуется, но молчит. Потом на меня посмотрел и давит из себя:

- Мне давно, из книжек конечно, известен прием: один следователь грубый и злой, а другой - контратип. И по психологии допрашиваемый стремится к "доброму", чтобы рассказать то, что собирался скрыть... Тем не менее я вас очень прошу - уйдите, а с ним вот,- тут Груздев на меня указал,- с ним мы поговорим...

Жеглов расхохотался:

- Добра! Шарапов у нас следователь молодой, но настырный. Пусть попрактикуется, не возражаю...

Мне, конечно, комплимент жегловский не понравился: в моем-то возрасте уже не учеником желторотым - мастером пора быть... Но я, конечно, промолчал, а Жеглов сказал уже в дверях:

- Спасти свою шкуру можно только чистосердечным признанием и глубоким раскаянием. Как говорится, зуб за зуб, ребро за ребро, а печенка за селезенку...