Эра Милосердия - Вайнеры Братья (1976)

Взял свой стакан и выпил до дна. Закусил капустой квашеной, взглянул на горбуна, а он молча заходится своим мертвым смехом.

- Правильно делаешь, мент, гони ее прочь, тугу-печаль. Ты не бойся, мы тебя зарежем совсем не больно. Чик - и ты уже на небесах!

- Стоило через весь город меня за этим таскать...

- А ты что, торопишься?

- Я могу еще лет пятьдесят подождать.

- А мы не можем, потому тебя сюда и приволокли. И если не захочешь принять смерть жуткую, лютую, расскажешь нам, что вы, мусора, там с Фоксом удумали делать...

Вылегли вперед коричневые рыхлые зубы, сильнее побелели десны, и полыхали злобой его бесцветные глаза мучителя. Черт с ними, пока грозятся, не убьют. Убивать будут внезапно, по-воровски.

Обвел их всех взглядом - все они сидели, вперившись в меня, как волки в подранка,- и почему-то первый раз безнадежность пала на сердце холодом праха и отчаяния. Они меня не раскололи, я в этом был просто уверен, но и рисковать не станут.

- Оставлю я вам адрес... Бросьте матери записочку откуда-нибудь... потом... Что так, мол, и так... умер ваш сын... не ждите зря... Это уж сделайте, помилосердствуйте... как-никак зла я вам не совершил... Потом хоть поймете...

- А ты в Москве живешь? - спросил горбун.

- Нет. Ярославская область, Кожиновский район, деревня Бугры, совхоз "Знаменский"...

- Так ты что, деревенский? - удивился горбун, а все остальные молчали как проклятые.

- Какой я деревенский! Но у меня стокилометровая зона - прописки не дают, вот я там и проедаюсь шофером в совхозе... - А документы у тебя есть?

- У меня теперь всех документов - одна бумажка.- Я достал из гимнастерки справку об освобождении с изменением меры пресечения.

Горбун поднес ее близко к глазам, прочитал вслух:

- "...Сидоренко Владимир Иванович... изменить меру пресечения на подписку о невыезде..." Так у вас там на Петровке целая канцелярия для тебя такие справочки шлепает,- хмыкнул он.

- Чем богаты, тем и рады. Больше все равно у меня ничего нет,- развел я руками.

- А ты как к Фоксу попал? - спросил он миролюбиво, и снова забрезжил тоненький лучик надежды.

- Это его три дня назад ко мне в камеру бросили...

- Ну, а ты там что делал?

- Да ни за что меня там неделю продержали. Я с картошкой приехал грузовик пригнал в ОРС завода "Борец", у них с нашим совхозом договор есть,- разгрузил картошку и собрался уже назад ехать, а на Сущевском валу ЗИС-101 выкатывает на красный свет и на полном ходу в меня - шарах! Меня самого осколками исполосовало, а они там, в легковой-то, конечно, в кашу. А пассажир - какая-то шишка на ровном месте! Ну конечно, сразу здесь орудовцы, из ГАИ хмыри болотные понаехали, на "виллисе" пригнал подполковник милицейский - шухер, крик до небес!

И все на меня тянут! Я прошу свидетелей записать, которые видели, что это он сам в меня на красный свет врубил, а они все хотят носилки с пассажиром тащить.

Ясное дело, одна шатия! Хорошо хоть, сыскались тут какие-то доброхоты, адреса свои дали, телефоны. А меня везут на Мещанку - там у них городское ГАИ,- свидетельствуют, проверяют, не пьяный ли я. А у меня с утра маковой росины во рту не было.

Я прервался на мгновение и увидел, что слушают они меня с интересом, и вознес я снова хвалу Жеглову, который начисто отмел предложения о любой уголовщине в моей легенде. А горбун сидел совершенно неподвижно, поджав ножки под себя, и глядел на меня в упор. Только кролик кряхтел и шевелился у него на коленях.

- ...Ну, составляют протокол, заполняют анкет дошло до того места, что был я судимый и зона у меня стокилометровая, так они прямо взъелись: надо, мол, еще выяснить, не было ли у тебя умысла на теракт!..