Перевоспитать охламона - Кофф Натализа

-Я тебе сто раз говорила, не подкрадывайся… - почти завопила девчонка. А я только и ждал, когда она повернется ко мне. Повернулась. Договорить не дал. Накрыл ее губы своими губами, впился в них со всей тоской, нежностью и еще кучей чувств, которые всколыхнулись во мне за эту секунду. Вилора не вырывалась, даже не шевелилась, просто стояла, приоткрыв ротик, и позволяла себя целовать. От чего крышу снесло, мозг отключился, и думать никак не получалось. Как и остановиться.

- Вилочка? – ласково позвал я, не узнавая свой голос. Обхватил ее лицо ладонями, ласково удерживая, не позволяя отстраниться. Да и Вилора, судя по всему не собиралась от меня убегать. Понял, нужно поговорить. Прям сейчас все ей рассказать о своих чувствах, обо всем, что происходило со мной, о том, что только ее образ, появляющийся в моих снах, помог мне пойти на поправку. Хотел просто сказать, как люблю ее.

Вот только больничный двор не самое удобное место для долгих разговоров.

-Вилорааа? – вновь позвал я, уже чуть громче,- Поехали ко мне? Я тут недалеко живу.

-Конечно, Радя, - прошипела она, ее голос вмиг стряхнул пелену с моих мозгов, прикинул, как мои слова должны были звучать для нее, - Ты тут рядом, за углом, в травмпункте живешь. Поехали! – гаркнула он уже громче, и размахнувшись, двинула мне по … дальше все мысли вытеснила боль. Господи! Ну и удар у нее! И как я забыл об этом ее волшебном пенделе?

Пока я отходил от удара, моя заботливая девочка еще и советы давала. Несмотря на резкую боль, едва сдерживался, чтобы не ржать на весь больничный городок. Да, Вилора – крайне редкий экземпляр, единственный в своем роде, я бы сказал.

-Ну, как? Полегчало? – спросила она, когда я разогнулся. Кивнул в ответ. Вилка ехидно улыбалась, очевидно, считая, что последнее слово остается за ней. Дудки! Теперь буду целовать ее постоянно, пусть привыкает!

Перехватил ее руку, дернул на себя, прижал, чтобы не могла повторить свой магический удар, и ласково прошептал:

-Выдра!

Прижался к ее рту. Она плотно сомкнула губы. Крепко держал ее, а вот целовал нежно, едва ощутимо проводил своими губами по ее. И сходил с ума от того, что хотел вновь попробовать ее рот на вкус. Хотел скользнуть языком внутрь, хотел… Да много чего хотел, но моя упрямая выдрочка только пыталась увернуться от меня, и вертела головой в разные стороны, не позволяя себя целовать.

-Ну, открой ротик, Вилочка! – прошептал в ее сомкнутые губы, еще крепче притиснув к себе. Чувствовал каждый ее изгиб, задержав дыхание. Тело вмиг отозвалось на близость ее тела. Уже решил и вправду ее отпустить, потому как еще мгновение такой сладкой пытки, и возбуждение достигнет предела, придется и вправду тащить ее к себе домой, и… и…

-Пошел ты! – рявкнула она, даже вздохнул от предвкушения и облегчения. Впился в ее губы своим ртом, уже не так трепетно и нежно, а страстно. Пусть знает, кому будет принадлежать.

Очередная резкая боль заставила вздрогнуть. Нельзя, даже на мгновение, нельзя расслабиться с моей выдрочкой. Приглушенно выругавшись, отскочил от нее. Из губы шла кровь. Вот ведь засранка мелкая, но моя!

-Выдра! – проворчал я, стирая кровь с губы, - Хоть и любимая, - добавил я, понимая, что рано или поздно она узнает.

Вилора удивленно замерла, смотря на меня. В ее глазах было столько недоумения, непонимания, что так и тянуло обнять ее. Взамен легонько щелкнул ее по носу, и прошел мимо в сторону крыльца, на котором уже показались новоиспеченные родители со своим крошечным чадом.

-Смотрю, у вас лед тронулся, - заметил Ильяс, лукаво переводя взгляд с меня на Вилору, все еще стоявшую на том же месте, что и минуту назад. Обернулся, нежно улыбнулся своей выдрочке, подмигнул. Средний палец, поднятый вверх, подсказал мне, что из временного ступора она уже вышла. Покачал головой, мол, ая-яй-яй, как не стыдно взрослым дядям гоповатой наружности показывать свои чудные пальчики.