Перевоспитать охламона - Кофф Натализа

-Понял, не дурак, - пробормотал Василий, - Эту неделю, так и быть. Но с понедельника прятаться я не буду.

-Две недели, - настояла Груня.

-Неделю, - не сдавал позиции Барин, - Но обещаю обедать только в кабинете. И постараюсь не пялиться. Только сразу скажу, это очень тяжко. Ты у меня такая красавица.

В ответ Груня захихикала. Вот что с ним делать, с этим Барином?

Вернуться в машину пигалица отказалась, как и поехать куда-нибудь. Идти к девчонке в гости среди ночи и тревожить бабушку – Васька не рискнул. Поэтому постояв в темноте в обнимку, Васька отправил девочку домой. Но прежде, чем она скрылась в глубине подъезда, вынул с заднего сиденья длинный тубус.

-Вот, Ваня передал, - тубус перекочевал в руки Груне.

-Марк? – переспросила девчонка с ожиданием в голосе.

-Ну, - хмыкнул Васька.

Груня поторопилась открыть тубус. Черно-белый холст приятно холодил кончики пальцев. И Груня поняла, что по-детски счастливо улыбается.

-Беги, пока не простыла, - проворчал Васька и на прощание коротко поцеловал пигалицу жарким поцелуем.

Груня торопливо скрылась в подъезде, оглянувшись уже в дверях. Васька дождался, когда в окнах третьего этажа загорится свет, и уже потом только медленно уехал.

***

Оказавшись в комнате, жадно прилипнув к окну и провожая взглядом скрывающиеся в темноте улицы красные огоньки Мерседеса, Грунька вздохнула.

Еще утром, казалось бы, девчонка нашла выход из сложившейся ситуации. И даже написала заявление об уходе. Но Василий отказал ей в весьма категоричной форме. И домой подвез, и вновь целовал, да так, что мысли до сих пор путались.

Отойдя от окошка, и сев на кровать, уже привычно нырнула рукой под подушку, Грунька вынула небольшую светло-розовую книжку, в которой между страницами она хранила все дорогие ее сердцу фотографии. На первом развороте были вклеены фотокарточки родителей, погибших вскоре после ее рождения. На втором – тетушка Нюра и бабушка – два самых дорогих и самых близких человека, вырастивших ее, две сильные и несгибаемые женщины.

Дальше шли фотографии дома, друзей, подруг, одноклассников, одногруппников. Груня вздохнула, перелистывая самодельный альбом ее памяти. Дотянулась до рюкзака и вынула небольшой конверт из его недр. В конверте были распечатаны новые фотографии, которые девчонка собиралась вклеить в памятный альбом. О том, где Груня разместит новые кадры своей жизни, долго думать не пришлось. Разворот, одна сторона которого удерживала плотную обложку, а вторая начинала альбом, пустовал. Не было надписей и рисунков. Но Грунька поняла, что именно с этой страницы она хотела бы вспоминать свою жизнь, возвращаясь к ней, когда грустно.

Вооружившись клеем, Груня тщательно смазала оборотную сторону фотографии и аккуратно прогладила ладошкой по внешней стороне. Улыбка появилась на лице девушки, когда глаза замерли на мужественном лице, на скрытой в глубине карих глаз улыбке, на коротком ежике темных волос, на крепких и властных руках, прикосновение которых она отчетливо помнила. Помнила и то, как гулко стучало ее сердце, когда незнакомец щелкнул ее камерой, поймав в объектив пару: парень обнимал девушку и смотрел на нее с мягкой улыбкой и их губы вот-вот сольются в нежном поцелуе.

Грунька вздохнула, смущенно и вместе с тем счастливо, когда вклеивала второе фото, то самое, с поцелуем.

Проводя кончиками пальцев по изображению мужчины, Груня улыбалась. Нет, ей категорически не верилось, что все это происходит с ней наяву. Вот не может такой мужчина, как Барычинский ухаживать за ней. Не может и все тут.

Отложив альбом, Груня развернула портрет от маэстро. Еще одно событие в ее жизни, которое просто не могло случиться с ней. Не в этой жизни точно. Но оно случилось. Она лично познакомилась с одним из самых талантливых фотографов современности, и более того, позировала ему. Но этот факт смазался на фоне красоты мужского тела.