Стая - Сергеева Оксана (2014)

Монахов, будто на лбу у него прочитал. Это то, что называется интуицией. А интуиция Шаурину

самая верная подруга – до сих пор ни разу не изменяла.

— Ребят наших расстреляли, — наконец раздалось в тишине.

Слова были негромкие, но, тем не менее, прозвучали тяжело, разрывая установившееся молчание как

выстрел. Они оглушили, на какое-то время затмив разум.

Вот теперь наступила поистине мертвая тишина.

Никто не шевелился, не говорил ни слова, казалось, что не моргал. Все смотрели на Монахова, а он

глядел перед собой, в никуда. Стоял, чуть покачиваясь взад-вперед, опираясь ладонями о темную

лакированную столешницу.

— Всех? – тихо выдавил из себя Шаповалов, справившись с собой быстрее всех.

— Всех. – Сергей Владимирович распрямил спину и совладал с голосом. Говорил уже привычно

твердо, четко, так что напрягать слух не приходилось. – Андрея, Игоря, остальных троих. И твоего

паренька тоже. – Монахов посмотрел на Дениса.

— Как всех? – Лёня вскочил. Подлетел с крутящегося стула, опрокинув его. Стас тут же рванул его

за футболку, заставляя сесть на место. Долго не мог справиться с упирающимся парнем, сыпавшим

ругательства.

В конце концов Вуич успокоился, сел на стул, поерзал на нем, словно хотел ввернуть его в пол как

шуруп. Все это делал, глядя на Дениса тревожно горящими глазами, раздуваясь от вопросов и

эмоций. Чтобы успокоиться Лене понадобились усилия и внушения Стаса.

Шаурин с места не двигался, хотя очень хотелось рухнуть в кресло. Сказал Крапивину, что сам еще в

состоянии удивляться, но почему не удивился? Да, новость шарахнула отбойным молотком, но не

удивила.

— Что теперь думаешь? – спросил Юрий брата, выходя из короткого оцепенения.

— А что тут думать? Отвечать надо. Говорил же Андрею, чтобы тихо все было.

— Сначала ребят похоронить нужно, Сергей. Чтобы все как положено, потом уже… остальное.

— Это само собой. Юра, Денис, давайте… сообщите родственникам, денег дайте. Похороны на себя

возьмем. А мне теперь нужно кое с кем встретиться. Правильно, ты, Юра, говоришь: потом все

остальное.

— Сделаем, — сказал Юра.

Денис только кивнул в знак согласия, так и оставшись стоять у кресла, на которое кинул пальто. Ему

предстояло еще все осмыслить. Сказанные Монаховым слова постепенно начали проникать в

сознание. Говорить он пока готов не был. Да его и не спрашивали.

— Ну все тогда, — вздохнул Сергей Владимирович. Сначала хотел всех отпустить, потом вспомнил, что не сделал главного. – Нет, не все. – Открыл дверцу шкафчика, но захлопнул ее и обратился к

Самарину. – Водку принеси из бара.

Витя откликнулся не сразу. Сидел бледный как смерть, испытывая ощущение, что его ни много ни

мало вернули с того света. Однако сегодня никто не подгонял его, не рявкал. В кабинете снова

воцарилась удушающая тишина. Давящая.

Шаурин ощущал, как его желудок скручивается в узел, и из его глубины поднимается тошнотворная

волна. Хорошо знакомая. Дышал Денис глубоко. Но воздуха все равно не хватало. Во рту пересохло.

А на горло будто набросили удавку.

Похвальное самообладание Вуича закончилось, как только они с Денисом покинули стены

«Эгоиста». Пробыли у Монахова недолго. Ничего не обсуждали. Выпили по стопке за усопших и

разошлись. Лёня увязался следом и сел в его «Мерседес» с явно написанным на лице намерением

серьезно поговорить.

Шаурин не сразу тронул машину с места, а, погрузившись в мысли, потер шероховатый подбородок

и закусил кулак. Молча и долго смотрел в темноту перед собой – за линию освещения фонарей, в

глубину между домами. Будто кого-то ждал.

Только когда Лёня достал сигареты и подкурил, он сказал:

— Сигарету убери.

— Чего?

Ухо резанул ровный тон товарища. Лёня даже подумал, что ослышался.