Стая - Сергеева Оксана (2014)

зад. Вера не шелохнулась. Денис прилег рядом и, пригнувшись, негромко проговорил ей на ухо:

— Вера, будешь кофе?

— М-мм… — скривилась, утыкаясь лицом в подушку, что означало: «Отвали».

— А омлет? – настойчиво предлагал он, но она так же упорно отказывалась открывать глаза.

— Не хочу я никакого омлета.

— Я хочу, Вера.

— В холодильнике найдешь все, что тебе надо. Где кухня знаешь, — подняла руку и ткнула пальцем

в сторону двери.

Наглость, конечно, с ее стороны. Никакой благодарности за утренние ласки и доставленное

удовольствие, но трогать Веру утром – равносильно, что подносить спичку к бочке с порохом.

Взорвется и обматерит ни за что.

Прошел на кухню, поставил чайник и фыркнул, узрев на столе рядом с громоздившейся кучей книг и

тетрадей тарелку с засохшими бутербродами, и недопитую чашку чая. Выбросил сухари в мусорное

ведро, убрал посуду в мойку. С тяжелым вздохом стер с поверхности стола коричневые круги, оставленные донышком чашки.

Пока чайник грелся на плите, взял одну из книг и прочитал название. В руках у него оказался труд

Бакунина «Государственность и анархия». Полистал страницы, просмотрел пару абзацев по

диагонали. Мысли, однако, возвращались к разговору с Маркеловым. Кроме того, что они

договорились о взаимном нейтралитете и поддержке во благо покоя Монаха, ничего дельного он не

узнал. Наверное, боятся пока при нем называть вещи своими именами. Тем не менее, некоторые

выводы о том, почему Монахов так прочно и устойчиво сидит, сделал. Хотя это итак немало. А

время покажет.

Выступая, словно пава, на кухню вплыла Верочка.

— Не спится? – усмехнулся Денис и вернул книгу на место.

— А разве ты дашь поспать? Гремишь как слон в посудной лавке, — насупившись, проворчала

подруга, потирая лицо.

— Не преувеличивай. Я уже полчаса сижу тихо и дышу через раз. Тебя просто совесть замучила.

— Не дождешься, — буркнула и вытащила из холодильника яйца для омлета. – Есть ростбифы.

Разогреть?

— Нет, холодные давай.

— Да, ради бога, — пожала плечами.

— Я и не предполагал, что все так плохо. — Иронично вздернул бровь и кивнул на гору книг на

столе.

— Хуже некуда, — призналась Вера. — Кажется, родители вознамерились выдать меня замуж.

Пристроить, так сказать. И уже есть подходящая, по мнению маман, кандидатура.

— Окстись! Куда тебе замуж?

— Я им так же сказала. Уж лучше спать с учебником по гражданскому праву. Но мама все равно

продолжает таскать домой одного нудного аспиранта. Поэтому я поступаю в аспирантуру.

— А—а, ну да. Клин клином вышибают. Я уж подумал, что ты решила революцию устроить, Вера—Анархия.

— К экзаменам готовлюсь. Буду воплощать в жизнь мечту родителей, пойду работать к отцу на

кафедру, напишу диссертацию, стану кандидатом, потом попру в доктора.

А мечты у папы, — доктора юридических наук, заведующего кафедрой криминалистики в одной из

высших школ города, — в отношении дочери были вполне реальными и обоснованными. Не зря

Верочка так высоко метила.

— Как у тебя все распланировано, прям завидую твоей целеустремленности, — съехидничал Денис.

— Все равно собиралась, только думала погуляю годик-другой. А тут – на тебе! Нет, у меня другие

планы, извиняйте. Возьму маму в научные руководители, мозги так ей сверну, что она и думать

забудет о моем замужестве.

— Это да. Мозги свернуть ты можешь.

Вера щеголяла по кухне в одной футболке. Поговорить для нее — как дышать. Косноязычием не

страдала, а потому сон у нее прошел быстро, и наступила бодрость духа, позволившая ей в

считанные секунды накрыть на стол. Она поставила тарелки, разложила столовые приборы и села

рядом.

— Кофе нет, — сообщила, поймав подозрительный взгляд Дениса, направленный на дно чашки с

чаем.