Доктор Гарин - Владимир Сорокин (2021)

Золотой полог поднялся, и Гарин вышел из шатра с сидящей на своих сведённых вместе ладонях богиней. Вымытая и по-прежнему обнажённая, она приветливо улыбнулась полными губами и подняла тонкие ручки. Толпа радостно взревела:

– Анархия!

К богине побежали, потянулись руки. Гарин поднял её повыше. Она стала касаться рук своими ручками. Её прелестное лицо было усталым и довольным, пухлые большие губы что-то шептали. Подскочили две девушки с мраморной доской, помогли Анархии пересесть на неё. Стоять ещё она не могла и сидела на бело-розовой доске в очаровательно беспомощной позе, запрокинув голову на тонкой шее и шевеля губами.

– Благодарю вас, доктор Гарин! – Мормолоновый Самуил стиснул руку Платона Ильича.

– Что-то я проголодался, молодой человек. – Привычно наморщив большой нос, Гарин сбросил пенсне в руку и принялся протирать не очень чистым платком.

– Да и все мы что-то проголодались, – презрительно усмехнулась Маша.

– Голод не снег, Мария, – угрожающе произнёс Гарин.

– Думаете?

– Уверен! – прорычал он.

И громоподобно захохотал.

Вечером в лагере “Цзыю” был устроен праздник в честь выздоровевшей Анархии. В центре, на площади горел огромный костёр. Вокруг него плясали и водили хороводы. Звучала ритмичная музыка. Пили самогон, курили травку и анашу, ели хлеб и жареную козлятину. Анархия отдыхала в своём шатре. Бути выпили и расслабились, слились с молодёжной толпой, танцевали и вели пьяные дискуссии. Дональд дурачился, забавляя анархистов. Штерн не пил, сидел со своим котом, с улыбкой глядя на происходящее. Ольга накурилась травки, разделась и танцевала с парнями и девушками у костра. Пак захмелела и быстро пошла спать. Часовщик Ананий быстро нашёл себе полненькую подружку и танцевал с ней, выделывая пируэты на инвалидной коляске. Гарин и Маша возлежали на китайском кане, убранном алым покрывалом и разноцветными шёлковыми подушками. На низком столе стоял кувшин с самогоном и лежала сильно пережаренная козлятина.

Гарин выпил самогона и впервые за эти трое суток расслабился. Нос его вспотел и покраснел. Пламя костра дрожало в стёклах пенсне.

– Если вы анархисты, зачем вам колючая проволока и вышки с пулемётами? – спросил он Самуила.

– Для выживания мы обязаны защищать чистоту анархистской идеи от внешних мерзостей, – ответил тот, словно читая пособие.

– Анархисты – соль земли! – гордо добавила его подруга.

– Зачем держать соль в солонке?

– Чтобы не растворилась в мерзостях мира.

– Не согласен! – Гарин увесисто шлёпнул ладонью по столу. – Ваша соль должна солить мясо жизни.

– Этого мяса стало слишком много, – возразил Самуил, затянувшись косячком и передавая подруге.

– И оно в основном тухлое! – добавила подруга и расхохоталась.

– Не думаю, что Бакунин и Кропоткин одобрили бы это, – покачал головой Гарин.

– Они солили мясо жизни собой, – добавила Маша.

– Тогда было что солить, – возразил парень.

И они с подругой снова засмеялись.

– Ведь нынешний мир уж давно погружён в анархию, – продолжал рассуждать вслух Гарин. – Зачем вы отделяетесь от него?

– Анархия анархии рознь, доктор, – заметил Самуил. – Особенно здесь, в АР.

– Наша анархия чиста и невинна. – Девушка сняла через голову вспотевшую майку, обнажая грудь. – А во внешнем мире уже тридцать лет царит анархия насилия.

– Анархия насилия, – кивал Самуил, поблёскивая мормолоновой скулой.

– Наша анархия сладкая, а у них – горькая. – Девушка с улыбкой легла на колени к Самуилу.

– Вы что-нибудь берёте от внешнего мира? – спросила Маша.

– Фрукты для самогона, хлеб, живородящую материю, сухой бензин для генератора.

– У вас же нет денег, чем платите?

– Услугами, услугами, – улыбалась девушка.

– Или просто забираем, – добавил Самуил, лаская грудь девушки. – Экспроприация. Но без насилия.

– Воровство? – огладил бороду Гарин.