Егерь Императрицы. Унтер Лёшка - Андрей Булычев (2020)

Время подходило уже ближе к новому году, шёл хороший снег, и улицы Бухареста сильно заметало. Температура была чуть меньше нулевой, но из-за сырости и постоянных ветров было очень зябко. Тем не менее, каждый день, кроме воскресного, начинался и заканчивался с неизменного построения, проверки внешнего вида и личного оружия солдат, а потом уже проводились многочисленные занятия в полях и на стрелковом полигоне. Куницын насчёт этого был строг и постоянно напоминал своим унтерам, что солдата от безделья одолевает всякая блажь и дурь, и их же от этого всяческими трудами и заботами нужно всемерно оберегать. Как бы в подтверждение его слов 25 декабря полк был поднят пораньше и под барабаны и в свете факелов построен на одной из многочисленных площадей города. Перед солдатскими коробками провели босиком в обрывках исподнего двух солдатиков из девятой мушкетёрской роты. Были они сильно биты, и вид имели униженный и очень несчастный. Капитаном из штаба армии был зачитан приговор военно-полевого суда о признании вины за рядовыми девятой мушкетёрской роты пехотного Апшеронского полка Мухиным Алексеем и Ведёрниковым Ильёй в том, что они совершили кражу казённого имущества в пуд ржаной муки и потом обменяли её валаху на местную виноградную водку – ракию. Пойманные с поличным, пьяные солдаты вину свою чистосердечно признали и приговаривались теперь к повешению. Приговор был приведён в исполнение тут же, перед всем строем. Солдаты, видно, до последнего надеялись на его смягчение и опомнились только тогда, когда охранный комендантский плутонг из штаба армии потащил их к виселице. Зрелище было крайне неприятным, и по шеренгам шёл глухой ропот. Несчастных насильно, под их истошные крики втащили на специально сколоченный помост, надели им верёвочные петли на шеи и выбили из под ног скамейки.

– Смотрите, что бывает с теми, кто от безделья и дури на преступления идёт! Смотрите и помните, что вы не только жизнь потерять можете, а и в памяти всего Апшеронского полка позором своё имя покроете! – орал в бешенстве Колюбякин. – А теперь за них в рекруты с родных общин ещё по двое, а то и по трое новых земляков забреют! Смотрите!

И смотрели угрюмо солдаты на раскачивающиеся в смертной агонии тела. Нехорошая это была смерть, грязная!

27 декабря Лёшка оставил после окончания полевых занятий тех штуцерников, кто был с ним в последнем бою, и без долгих предисловий высыпал перед ними на подстилушку из кошеля монеты.

– Вот, братцы, последний наш трофей. Решайте сами, как мы его делить будем, – и кивнул на блестящую горку.

В ней лежали десять золотых двойных французских луидоров, семь серебряных экю, девять золотых пиастров и шесть серебряных кроненталлеров. Каждому из пятерых штуцерников досталось по два двойных луидора, по одному пиастру, экю и кроненталлеру. Четыре золотых и три серебряных монеты, которые не удалось ровным образом разделить, посчитали общими и передали Алексею на хранение.

– А пошли-ка ребята угостимся по-человечески? – предложил егерям Алексей. – Я с нашим поручиком договорюсь. Скажу, что всё это под мою личную ответственность, без глупой дури и без излишеств, да ещё добавлю, что гостинцы его благородию от нас будут. Думаю, что он нам разрешит.

С собой решили взять ещё и Федьку с Матвеем и Макарычем. Так, ввосьмером и зашли в ту уютную харчевню, что располагалась в подвале под большим домом богатого местного купца.