Замок Бландинг - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2012)

Мир отодвинулся куда-то далеко-далеко. Снаружи солнце припекает бетон, и порой вы видите человека без пиджака, катящего в грузовике к дальнему павильону, да изредка тишину нарушит пронзительный крик кружащего по территории бутафора. Но чаще всюду царит тоскливое безмолвие.

Короче говоря, обстановка там почти точно повторяет описание необитаемого острова, которое мы только что слышали от мисс Постлетуэйт.

В подобных условиях внезапное появление товарища по несчастью, особенно противоположного пола, не может не воздействовать на общительного молодого человека. Как-то утром, войдя в свой рабочий кабинет и увидев там девушку, Булстрод Муллинер испытал почти те же чувства, которые охватили Робинзона Крузо при встрече с Пятницей. Не будет преувеличением сказать, что его будто током ударило.

Она не была сказочной красавицей. Высокая, веснушчатая, широкогубая, она таила явное сходство с треской. Однако Булстроду она показалась дивным видением.

– Моя фамилия Бутл, – сказала она. – Я Женевьева Бутл.

– А я Муллинер. Булстрод Муллинер.

– Они сказали, чтобы я пошла сюда.

– Поговорить со мной о чем-то?

– Работать с вами над тягомотиной под названием «Глазированные грешники». Я как раз подписала со студией контракт писать сценарии.

– А вы умеете писать сценарии? – задал вопрос Булстрод. Глупый вопрос, ведь в противном случае корпорация «Идеало-Зиззбаум» вряд ли заключила бы с ней контракт.

– Да нет, – уныло ответила девушка. – Кроме как письма Эду, я никогда ничего не писала.

– Эду?

– Мистеру Мургатройду, моему жениху. Он бутлегер в Чикаго, и я приехала сюда наладить для него связи в Калифорнии. И пришла к мистеру Шнелленхамеру спросить, не захочет ли он приобрести несколько ящиков гарантированного шотландского виски довоенного розлива, но я и рта не успела открыть, как он сказал: «Распишитесь вот здесь». Ну, я и расписалась, а теперь оказывается, что мне отсюда ходу нет, пока с этими «Глазированными грешниками» не будет покончено.

– Я точно в таком же положении, – сказал Булстрод. – Надо стиснуть зубы и быстренько с ними разделаться. Вы не против, если я иногда буду брать вас за руку? Думается, это будет способствовать творческому вдохновению.

– Но что скажет Эд?

– Эд не узнает.

– Да, это верно.

– А когда я скажу вам, что сам помолвлен с одной прелестной девушкой в Нью-Йорке, – заявил Булстрод, – вы окончательно убедитесь, что я предлагаю чисто механическое пособие для достижения наилучших результатов с этим нашим сценарием.

– Да, конечно, если вы это так видите…

– Я вижу это именно так, – сказал Булстрод, беря ее руку в свои и ласково похлопывая.

Против похлопывания по руке для стимулирования творческих способностей мозга возразить, разумеется, нечего. Все соавторы прибегают к этому способу. Беда в том, что слишком часто это лишь первый шаг ко многому другому. Постепенно, мало-помалу, пока дни тянулись бесконечно, а соседство и безлюдье начали плести свои чары, Булстрод уже не мог скрывать от себя странное влечение, которое он начал испытывать к этой девушке, к Бутл. Если бы они удили черепах на каком-нибудь тихоокеанском островочке, и то их соседство было бы менее тесным, и вскоре его как в челюсть ударило сознание, что он ее любит – и к тому же пылко. Не будь он Муллинером и джентльменом, сказал себе Булстрод, то сокрушил бы ее в объятиях и осыпал жгучими поцелуями.

И более того: тонкие нюансы свидетельствовали, что его любовь не безответна. Быстрый взгляд тут же опущенных глаз… стыдливо протянутый банан… трепет в голосе, когда она просила разрешения воспользоваться его точилкой… Пустяки, конечно, но говорящие так много! Он был готов поспорить на свою шляпу, что Женевьева Бутл его любит… Вернее, на шляпу мистера Шнелленхамера.