Страна сосны и оливы - Шамир Исраэль (2010)

Это не до конца понимал и Гумилев: не сдуру уничтожают природу, но потому, что без этого нельзя покорить местного жителя. При этом погибает страна, верно, но жажда власти превыше инстинкта самосохранения. Так «отцы-основатели» Соединенных Штатов перебили бизонов, превратили плодородные прерии в Dust Bowl – Пыльную Степь, – для того, чтобы отнять страну у коренных жителей Америки.

В книге очерков Амоса Оза “Где-то в стране Израиля” приводится интервью с Ц., немолодым израильтянином, выражающим желание стать Чингиз-ханом и Гитлером для палестинцев, с тем, чтобы грядущее поколение израильтян росло бы свободно, без демографической угрозы, без “комплекса Масады”, чтоб оно могло потом отречься от него, сохранив результаты его завоеваний, как сегодняшние американцы отрекаются от вырезавших индейцев поселенцев, не отказываясь от приобретенной таким образом территории Америки. Это сравнение поучительно. Подсознательно Ц. – и другие израильтяне – чувствует, что полученная таким образом страна не будет иметь ничего общего, кроме территории, со своей предшественницей. Он не осознает, что Палестина жила и росла , как живое существо, на протяжении тысяч лет, и что народ, который убьет ее и вылепит заново, никогда не сможет избавиться от надрыва, не сможет загладить рану между народом Израиля и страной Израиля.

Америка могла возникнуть где угодно, и возникла – в Австралии, в Канаде, космополитическая страна англо-саксонских поселенцев на пустых землях. Америка американцев не имела ничего общего со страной индейцев, а Австралия – со страной аборигенов. Но страна Израиля, о которой стоит мечтать, не может возникнуть на таких условиях – она нуждается в ее коренном населении, к которому, как к дереву, можно привить ветку бродячего еврейского народа. В результате Изгнания “48 в стране осталось слишком мало палестинцев, и достаточного влияния они не смогли оказать. Не в морали готового стать Гитлером Ц. проблема – в том, что его цель не совпадает с желаемой.

Александр Солженицын пишет в “Гулаге” о своей поездке на берега Беломорканала. Там он увидел огромные братские могилы, чуть заметенные прахом. Тысячи и десятки тысяч людей легли костьми на великой сталинской стройке канала, который должен был соединить Белое море с Балтийским и сделать со временем Москву портом пяти морей. По словам Солженицына, не каждый день проплывала и одинокая баржа по Беломорканалу, мимо братских кладбищ.

“Лес рубят – щепки летят” – но если лес рубят не там? Не говоря уж о недопустимости применения рабского труда политзаключенных, канал оказался “белым слоном” – ненужным монстром. Поездка по иерусалимскому коридору напоминает нам о Беломорканале – могилы и руины найти можно, но смысла их создания не видно. Вакуум создан – и этот вакуум губителен. Чтобы понять это, совершим короткое путешествие на юг Испании.

ГЛАВА XXVI. ИСПАНСКАЯ ИНТЕРМЕДИЯ

Самый красивый дом на свете – в котором мне немедля захотелось прожить всю жизнь – я увидел в низине близ Толедо. Этот город, столица страны до возвышения Мадрида, стоит на крутом утесе, окруженном как оборонным рвом, с трех сторон крутым изгибом реки Тахо. Два старинных моста пересекают Тахо, связывая город с холмом на противоположном берегу, который стережет (реконструированный) замок Сан Сервандо (XIV век). Если смотреть на город с другого берега, он кажется орлиным гнездом. Если выбрать, как говорят в кино, обратную точку, посмотреть сверху, из города, с широкой террасы Мирадеро, то за рекой видны зеленые поля веги – долины, а в ней темнеет дворец Галианы, который построил для своей прекрасной еврейки Ракели “Формозы” король Альфонсо VIII, о чем повествуется в фейхтвангеровской “Испанской балладе”, она же “Еврейка из Толедо”.