Не оскорбляй босса, опасно! - Светлова Маргарита

Он же тоже еле сдерживался, было видно, что ему с каждым разом становилось сложнее меня отпускать, но сдерживал себя. Да и я, если говорить начистоту, решила, пусть хоть маленький кусочек удовольствия получу, и сохраню его в памяти. Ведь уверена, что такого я больше не испытаю никогда, таких, как Калагов, единицы. Эх, если в моей жизни не было Сергея, не знала бы я, что мужчинам верить нельзя, тогда был бы шанс. Но я усвоила урок, да и отношения наши с Калаговым начались не с романтики, а с оскорбления и угроз. Так что предположить что будет дальше, не составляет труда. Сергей в сравнении с ним блоха, которую Калагов раздавит и не заметит. И всё равно я наслаждалась каждой секундой, когда он ласкал меня, эти ощущения останутся со мной на всю жизнь. Даже боль внизу живота, которая возникала после всего этого, не омрачала: я понимала — всё это физиология, так должно быть.

Побег пришлось совершить не через три дня как планировали, а через пять — путёвок на нужную дату не оказалось. А с мамой отчима я всё-таки помирилась, рассказала ей всё как на духу. Ругалась она, конечно, долго, дурой заслуженно меня называла, спрашивала, почему ей не позвонила? Как ей объяснить, что стыдно было? В общем, поворчала она немного, но согласилась через две недели выехать в санаторий и побыть там с правнучкой сколько нужно. Я была счастлива, что хоть с этой проблемой разобралась — как оказалось, моя судьба ей не безразлична. Я даже тихо плакала от счастья в ванной, чтобы дочка не видела.

Лизины подруги оказались замечательными девушками, они помогали мне всеми правдами и неправдам. Соня пришла ко мне в таком наряде, что я её даже и не узнала. Отсмеявшись, я познакомила её с Алисой, и девушка с дочкой сразу нашли общий язык, хотя неудивительно — Соня же психолог. Как оказалось, дети — её страсть, она надышаться не могла на Алису, в её взгляде было столько… любви, но иногда проскальзывала и боль. Странно, почему она не вышла замуж и не родила ребёнка? И почему в её взгляде видны отголоски какой-то трагедии? Но спрашивать не стала: захочет — сама расскажет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

За два дня до побега Калагов задал мне вопрос:

— Радость моя, а почему ты себе ничего не покупаешь? — оторвал он взгляд от дороги, посмотрев на меня взглядом дознавателя.

Вот что ему ответить? Сказать, что в подачках не нуждаюсь? Так это сейчас делать нельзя.

— Я выбирала, что себе купить, — начала выкручиваться.

Хотя завтра я действительно хотела снять всю сумму и передать Лизе, чтобы она через Аверина вернула их. Я уже и письмо написала: мол, вы мне противны, и у меня есть любимый, я ухожу к нему, не стоит унижаться и искать меня. В общем, текст написан так, что любой уважающий себя мужик пошлёт меня ко всем чертям.

— Выбрала? — иронично поднял он бровь.

— Да. Шубу из соболя, давно такую хотела, — сорвала, не моргнув и глазом.

— Юля, это карманные расходы если хочешь шубу, скажи какую — я куплю. А деньги, что перевёл на карточку, для всяких мелочей предназначены.

Задолбаешься на такую сумму всякие мелочи покупать.

— А я думала, что могу их тратить на своё усмотрение, и это своего рода аванс.

— Нет, не аванс, — рассмеялся он, — но трать, как сама считаешь нужным — тут у тебя полный карт-бланш.

«Спасибо, господин», — чуть не вырвалось у меня, но я смогла сдержать порыв.

* * *

Итак, добро получено, всё приготовлено. Настал день побега. За день до этого Соня пришла с другом Миши и познакомила её с Алисой. Сказали дочке, что завтра будут играть в разведчиков, которые находятся в тылу врага. Правда, Соне пришлось пятнадцать минуть объяснять, кто они такие, но дочь поняла и ждала часа, когда её переоденут в мальчика, и они улетят на море от врагов, а я — по их замыслу — буду изображать, что все дома. В общем, придумали для дочки сказку.