Властелин колец - Толкин Джон Роналд Руэл

– Всего-то девять дней прошло! – сказал он. – А кажется, мы уж год как расстались. Трудно порядком припомнить дурной сон, целых три дня, переполненных жутью. Ежели что забуду, Мерри меня поправит, только я все-таки без подробностей: не хватало еще припоминать вонь, гнусь, бичи и всякое такое.

И он рассказал про последний бой Боромира и про бегство от Привражья до Леса. Слушатели кивали, когда рассказ совпадал с их догадками и домыслами.

– Кое-какие свои сокровища вы обронили в дороге, – сказал Арагорн. – Однако же радуйтесь – не потеряли! – Он отстегнул ремень под плащом и снял с него два кинжала в ножнах.

– Батюшки! – воскликнул Мерри. – Вот уж чего не чаял снова увидеть! Немного окровавить свой меч я все-таки успел, но потом Углук чуть не с руками вырвал оба, у Пина и у меня. Ну и скрежетал же он зубами! Я было подумал: сейчас зарежет, но он только отшвырнул мечи, точно горячие уголья.

– Вот и твоя застежка, Пин, – сказал Арагорн. – Я сберег ее для тебя – ей ведь цены нет.

– А то я не знаю, – сказал Пин. – Я с нею расстался скрепя сердце – но что было делать?

– Правильно ты сделал, – отвечал Арагорн. – Кто не может расстаться с сокровищем, тому оно станет в тягость. Так, и никак иначе.

– Ладно, вот что они исхитрились руки освободить – вот это да! – сказал Гимли. – Повезло, конечно; но ведь известное дело – не всяк вывозит, кому везет.

– Вывезти вывезли, а куда следы подевались? – спросил Леголас. – Я уж думал, может, у вас крылья выросли?

– Нет, не выросли, – вздохнул Пин. – Тут не крылья, тут Грышнак потрудился. – Его передернуло, и он замолчал; про самое страшное досказывал Мерри – про цепкое обшариванье, про смрадное и жаркое пыхтенье, про костоломную хватку волосатых лапищ Грышнака.

– Очень мне все это не по душе насчет орков из Барад-Дура, по-ихнему Лугбурза, – задумчиво сказал Арагорн. – Черному Властелину и его прислужникам и так-то слишком много было известно, а тут еще Грышнак наверняка изловчился оповестить его из-за реки о кровавой стычке с изенгардцами. Теперь он будет буровить Изенгард своим Огненным Оком. Угодил Саруман в переделку, нечего сказать.

– Да, кто бы ни победил, а ему не поздоровится, – сказал Мерри. – Как сунулись его орки в Ристанию, так и пошло у него все наперекосяк.

– Видели мы тут одним глазком этого старого мошенника, если верить Гэндальфу, что это не он был, – сказал Гимли. – На опушке Фангорна.

– Когда видели? – спросил Пин.

– Пять ночей назад, – отвечал Арагорн.

– Погоди-ка, ага, – сказал Мерри, – пять ночей назад – это значит, как раз начинается история, вам с начала до конца неизвестная. Наутро после битвы мы встретили Древня и к ночи попали в один из его домов, Ключищи называется. Утром отправились мы на Онтомолвище, но это не место, а собрание онтов, и такого я в жизни не видал и не увижу. Продолжалось оно весь день и еще два, а мы ночевали у онта по имени Скоростень. Только на третий вечер онты договорились до дела – и вскипели ой-ой-ой как! Лес замер, точно копил грозу, а потом она разразилась. Ох, слышали бы вы их походную песню!

– Слышал бы ее Саруман, он бы драпанул за сто земель, не разбирая дороги, – сказал Пин.

На Изенгард! Пусть грозен он, стеной гранитной огражден,

Но мы идем крушить гранит, и Изенгард не устоит!

Длинная была песня. В ней уж и слов не стало, одни рога распевали да гремели барабаны. Шумим-гремим, идем-грядем! Я было подумал, что они так себе расшумелись, но теперь знаю: они просто так не шумят.

– Стемнело, и мы взошли на гребень над Нан-Куруниром, – продолжил Мерри. – Тогда мне впервые показалось, что за нами движется Лес: ну, думаю, сплю и вижу онтские сны – ан нет, Пин тоже, хоть и раззява, а чего-то такое заметил. И оба мы здорово испугались, но в чем было дело, покамест не разгадали.