Антология современного анархизма и левого радикализма. Том 2 - Негри Антонио, Качинский Теодор, Уолтер Боб, Дюамель Филипп, Ней Крис, Вайнштейн Скотт, Абу-Джамал Мумия, Маркос Субкоманданте Инсурхенте, Кэмпбелл Джим, Хоффман Эбби, Фанон Франц, Хоум Стюарт, Горц Андре, Кагарлицкий Борис Юльевич, Ньютон Хьюи Перси, Шамир Исраэль, Цветков Алексей Вячеславович (2003)

Конец шестидесятых фактически был фундаментально важным периодом в истории Америки. Было ли это более медленное, более терпеливое и более нивелированное развитие Новых Левых и контркультуры, так или иначе огромные области народного сознания изменились. «Американская мечта», возможно, подобно национальным «мечтам» других стран, имела глубокие идеологические корни, и не только материальные. Идеалы свободы, община, взаимозащита, даже в децентрализованных конфедерациях были перенесены в Америку ее радикальными пуританскими поселенцами со своим протестантизмом в форме собраний, не признававшим никакой клерикальной иерархии. Эти радикалы проповедовали евангелие скорее примитивного христианского коммунализма, чем «грубо индивидуализма» (собственно, западный ковбой — идеал чисто личностного «анархизма», в котором одинокий «лагерный костер» вооруженного одиночки заменяет домашний семейный очаг деревни йоменов). Пуритане придавали большое значение народным собраниям «лицом к лицу» или городским встречам как инструментам самоуправления, в отличие от централизованного правительства. Возможно, более почитаемый из-за разногласий, чем последовательных обрядов, этот евангельский стиль имел огромное влияние на американское воображение, влияние, легко сочетающее идеи Новых Левых и контркультуры с этической демократией, которую принимали бы многие американцы.

Один из ужасных фактов истории тот, что Новые Левые, далекие от следования этому историческому курсу, сделали все наоборот в конце шестидесятых. Это оторвало их от анархических и утопических корней. Что еще хуже, это без критики приспособило идеологии третьего мира, внушенные вьетнамской, китайской, северокорейской и кубинской социальными моделями. Они были представлены в тошнотворных размерах сектантскими марксистскими обломками, влачившими жизнь с тридцатых не только в США, но и в Европе. Сама демократия Новых Левых использовалась авторитаристами типа Мао при попытках поглотить СДО (SDS) в Америке и Германии. Виной среднего класса был механизм формирования сочувствующего отношения к самозванному рабочему классу и черным группам; одобрения буйного, ультрареволюционного фанатизма, который полностью маргинализировал последователей этого направления и в конце концов деморализовал их. Неудавшиеся попытки многих анархистов в американском и германском СДО (SDS), так же, как и сходных с ними движений, развить хорошо организованное движение внутри более крупных (особенно с «ультрареволюционными» хвастунами и чванливыми радикалами в США), сыграли на руку более хорошо организованным маоистам — с гибельным результатом для Новых Левых в целом.

Но не только недостаток идеологии и организации привел Новых Левых и сильно колеблющуюся контркультуру к упадку. На смену расширению, «перегревшему» экономику шестидесятых, пришла прохладная, более колеблющаяся экономика семидесятых. Все быстрее увеличивающийся уровень экономического роста умышленно сдерживался, и его направление было частично повернуто назад. При Никсоне в Америке и Тэтчер в Англии, так же, как и в других европейских странах, был создан новый политический и экономический климат, заменивший «кипящий» менталитет постдефицита шестидесятых экономической неуверенностью.

Материальная ненадежность семидесятых и политическая реакция, последовавшая за выборами консерваторов в Америке и Европе, начали благоприятствовать уходу личности из общественной сферы. Личностность, карьеризм и свой интерес все больше приобретали власть над желанием общественной жизни, этикой заботы и желанием перемен. Новые Левые пришли в упадок даже быстрее, чем они поднялись, и контркультура стала индустрией бутиков и порнографических форм сексуальной распущенности.